Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны)
Шрифт:
– Что?
– Ветром, говорю, может, сдуло табличку: "Обращайтесь к секретарю".
– Нет, у нас этого не водится. Безо всякого секретаря. Можете прямо приступить к делу. Ну-с?
– А как же с анкетой?
– С какой анкетой?
– А с такой - заполнить, значит, чтоб.
– Нет у нас никаких анкет. Не надо ничего заполнять. Садитесь просто на стул и говорите!
– А рукопожатия отменяются? - с дрожью в голосе спросил тусклый посетитель.
– Отменяются, отменяются! - успокоил я его.
– То-то! - слегка просиял он.
– Ну-с! Я вас слушаю.
– А я думал - через недельки две-три зайти.
– Зачем же это?
– А для порядку. А то что ж это, в самом деле: пришел - и в тот же день дело сделал. Непорядки это, знаете.
– У нас это не принято - тянуть волынку. Говорите валяйте.
– А может быть, вы все-таки заняты? Заседанием каким-нибудь или же комиссией, а?
– Нет, не занят. Я весь к вашим услугам!
– Странно, очень странно.
– Ничего странного тут нет. Вы мне надоели. Говорите же, что вам надо.
– А может быть, лучше прошение написать? С гербовыми, значит, марками... пропустить, значит, через входящие и исходящие... Честь по чести, а?
– Тьфу, дьявол! Надоели вы мне, откровенно говоря. Не надо никаких прошений. К черту входящие! К собакам исходящие! Говорите прямо по-человечески, что нужно.
– Непорядки это...
– То-ва-рищ! Пожалуйста, не тяните! Говорите, в чем дело. А то я занят - к "бюрократическому" номеру "Гудка" фельетон строчу. Видите?
– К "бюрократическому"? - встрепенулся тусклый посетитель. - Так вот я к вам именно по этому дельцу и пришел.
С этими словами он вытащил из кармана какую-то бумажку и, конспиративно оглянувшись по сторонам, сунул мне в руку.
– От Ивана Ивановича... Лично... В собственные руки.
Я с недоумением развернул записку и прочел: "Дорогой Митрофан! Ты меня, наверное, забыл, а мы с тобой в 1917 году вместе в трамвае ехали в Одессе. Окажи дружескую услугу! Податель сего... как его... фамилию забыл... мой старый верный друг детства, а также муж сестры тети Сони (впрочем, ты ее, наверное, не знаешь). Так вот, рекомендую его тебе как высококвалифицированного бюрократа. Надеюсь, что в память нашей старой дружбы ты устроишь его как-нибудь на страницах бюрократического номера "Гудка". Портретик там или что. С своей стороны при первом удобном случае окажу тебе услугу за услугу. Заранее благодарен. Кланяйся Зубиле! Твой Вася".
– Никакого Васи я не знаю! - мягко сказал я. - И никакой рекомендации не надо!
– Не надо? - ахнул тусклый посетитель. - Как же это так, чтоб без записочки? Без записочки у нас ничего не делается. Без записочки - это непорядки. Хе-с, хе-с... Может, этого, Васиной рекомендации недостаточно, в таком случае я могу от Пети принести.
– От какого Пети?
– Как же-с, как же-с... Разве вы не знаете Пети? Петя - это двоюродный брат Васи по женской линии... Тоже с вами в трамвае как-то однажды ехал - до сих пор вспоминает.
– Не помню Пети! Не надо Пети! Давайте лучше без всяких рекомендаций! Ну-с, в чем дело?
Тусклый посетитель страдальчески вздохнул:
– А может быть... все-таки... через секретаря? Или же проще...
– Тьфу!! Говорите так!
– Хорошо-с! - покорно склонил голову посетитель. - Не хотите - не надо! В чужой, как говорится, монастырь со своим уставом не суйся. У меня к вам, товарищ Горчица, такого рода дельце. У вас тут, я слышал, "бюрократический" номерок готовится... Так нельзя ли мне... как-нибудь того... по знакомству с Васей, Петей и тетей Соней... на первой страничке напечататься? Ась?
– А вы, товарищ, кто такой, собственно, будете?
– Я-с... бюрократ-с! Чистой воды, стопроцентный, старый, выдержанный советский бюрократ-с!
– А! Это интересно! Нам нужен хороший, опрятный, образцово-показательный бюрократ с солидным стажем.
– Лучше меня не найдете-с! Я бюрократ, знаете, еще довоенной выработки. С семнадцатого года в советских учреждениях волынку волыню. Так напечатаете на первой страничке-с?
– А что вы, например, делали такого сверхбюрократического?
– Я-с? А очень даже многое-с... И Вася может подтвердить. Бумажки, например, по два месяца в столе держу иногда. И не какие-нибудь, а важные. Без доклада никого не пускаю к себе-с. На курьера кричу-с... Хе-хе!..
– И это все?
– Н... нет-с... А то вот еще такой случай был. Как-то остался я замещать своего прямого начальника - так, верите ли, два месяца сам себе отношения писал и сам себе на эти отношения отвечал... Ась? Об этом даже на днях товарищ Орджоникидзе в докладе упомянул-с...
– Для первой страницы маловато. На первой странице у нас место занято Макдональдом, Гендерсоном, Томасом и К°. Ваша волокита по сравнению с ихней волокитой - детские игрушки. От вашей волокиты пострадало десятка два посетителей да пудов сорок писчей бумаги... А там, дорогой товарищ, весь рабочий класс Англии пострадал! Вот это работка-с!
– Значит, на первую страницу не возьмете?
– Не возьмем.
– А Васина записочка-с?
– Не поможет.
– Может быть, все-таки...
– Нет-нет! И не просите! Макдональда вам по части волокиты, я вижу, не покрыть. Кишка тонка. Вы что? Пережиток, мразь, извините, ничтожный бюрократический щенок. А Макдональд - это действительно волокитчик в мировом масштабе. Первейший из всех бюрократов Второго Интернационала.
– Значит, не напечатаете?
– На первой странице - нет. Сбегайте на четвертую страничку, - может быть, там, петитом...
– Может, на первую?.. Тетя Соня кланялась... А?
– Нет-нет! Идите на четвертую! До свидания, товарищ бюрократ.