Горы и оружие
Шрифт:
— Какая затея?
— По словам Кэти, вы намерены устроить засаду, подстеречь грузовики где-то на иранской границе.
— Как у тебя язык повернулся, Кэти? От кого ты это слышала? — вскинулся пораженный Мак-Грегор.
— От тебя, — ответила Кэти. — Ты мне сказал вполне достаточно. Об остальном сама догадалась.
— И должна была выболтать?
Неожиданная радость, которую доставила ему Кэти минуту назад, испарилась. Слишком далеко зашло ее слепое доверие к Мозелю.
— Успокойтесь, — произнес примирительно Мозель. — Я умею хранить то, что доверяет мне Кэти. Но ведь это правда, Мак-Грегор?
Мак-Грегор мрачно молчал.
— Учтите, — мягко продолжал Мозель, — американцы держат на базе Бустан в Турции два десятка вертолетов, совершающих облеты всех горных дорог. Американцы не информировали иранцев о том, что происходит с этим оружием, но турки-то знают. И турки будут бдительно следить. У вас ни малейшего шанса, Мак-Грегор. Неужели вы не видите, что дело это теперь гиблое?
— Оно и прежде было гиблое, — сказала Кэти. — С самого начала. Но ты упорно закрывал глаза на правду.
— Так или иначе, — сказал Мозель, — но неминуемость трагического финала для меня очевидна. Она бросается в глаза.
— Да и к тому же, — вырвалось сердито у Кэти, — ты им не нужен. Поздно теперь ехать туда со своими советами или с чем иным.
— Я не с советами. Я еду сообщить им о случившемся — и предостеречь.
Мозель встал с кресла.
— Не делайте этого, Мак-Грегор, — сказал он. — Не ездите пока, держитесь в стороне от Курдистана. Подальше держитесь.
— У них там уже приготовлена тебе встреча, — сказала Кэти. — Неужели предупреждения Ги тебе еще надо разжевывать?
— Нет, пожалуй, не надо.
— Вот и держитесь в стороне, — жестко сказал Ги, но тут же улыбнулся дружески. — Хотя бы ненадолго, Мак-Грегор.
Мак-Грегор не ответил, и Мозель пожал плечами. Подал руку, прощаясь, и пошел к выходу в сопровождении Кэти.
— Я не могу их теперь покинуть, — сказал Мак-Грегор вслед Мозелю. — Это невозможно.
Мозель хотел было что-то ответить, но Кэти коснулась его локтя:
— Ради бога, не тратьте сил и слов попусту. Все равно он не послушает.
— Сожалею, Мак-Грегор, — сказал Мозель. — Я пытался — ради Кэти. Думал, вы поймете.
— Что поделать… — сказал Мак-Грегор.
Когда Кэти вернулась, она не плакала, хотя глаза подозрительно блестели. Она держалась холодно, зловеще-рассудительно.
— Раз так, то я уж тут бессильна, — сказала Кэти. — Можешь делать что хочешь и можешь уходить совсем. Как с женой ты со мной сейчас прощаешься.
Он не отвечал.
— Не веришь мне?
«Не верю», — покачал он головой.
— И что я изменила, не веришь?
Он опять покачал головой.
— Уходи, — сказала она. — И все, и не возвращайся.
— Ох, Кэти, — сказал он. — Не хочу я ехать туда. В самом деле я с этим покончил. Но снова повторяю — осталось одно-единственное, что я должен еще сделать. Должен.
— Должен — так делай, — сказала она. — Но уходи. Говорить с тобой бесполезно. Ты поймешь, только когда вернешься. Тогда ты осознаешь…
— Зачем ты так? — с укором сказал он.
Она поглядела — точно издалека, точно он исчезал уже за горизонтом.
— Уходи и все, — сказала она твердо. — Уходи.
Он протянул к ней руку ласковым жестом.
— Оставь! — резко сказала Кэти. — Думаешь, пойду на поводу, как глупая и покорная жена. Ни за что! — И, подымаясь по лестнице, она громко повторяла: — Ни за что! Ни за что! Ни за что!..
Часть V
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Снег на горах уже сошел; русла речек, искрасна-серыми жилками бегущих обычно по восточным склонам Даланпара, были этой весной сухи. Казалось, теперь не конец мая, а середина лета. Но Мак-Грегор знал, что на той стороне хребта картина иная. Указав на два длинных кряжа, именуемых по-курдски Кар и Кари (что в сочетании значит «нарядные»), он сказал Тахе:
— Здесь-то сухо, но вот увидишь: та, западная сторона вся в цветах.
— А почему так?
— На этих сланцевых склонах при раннем снеготаянии вода стекает по западному боку, а восточный остается сухим и голым.
Не видно было ни больших альпийских маков, ни астрагала, ни чуфы, ни первоцвета, ни похожих на дикие орхидеи цветов паразитической филипии. Но Таху цветы не заботили.
— Мы потратим еще два дня на переход хребта, — сказал он недовольно, — а зачем нам это, не знаю.
— За нами следят отовсюду, — сказал Мак-Грегор. — Надо двигаться как можно незаметней.
— Но, дядя Айвр, — возразил Таха, — мне ведь идти дальше, чем вам, и нужно спешить. Почему б не сойти на дорогу, не взять прямо через керкийские и заргайские деревни?
— До сих пор мы шли скрытно, и глупо будет теперь себя обнаруживать, — твердо сказал Мак-Грегор.
Сам Таха действовал весьма скрытно, покидая Париж, — провел всех, даже Мак-Грегора. Автобусом доехав до Франкфурта, оттуда полетел в Афины через Рим. А в Риме сошел и пересел на самолет Британской авиационной компании, тот самый, которым направлялся в Иран Мак-Грегор. Сходя по трапу в Тегеране, Мак-Грегор почувствовал чей-то легкий толчок локтем — и только здесь узнал Таху.