Горячая любовь снеговика
Шрифт:
– Накопил!
– С каких доходов? Ты же не ходишь на службу.
– Наследство мне досталось!
– Ой, прекрати.
– Сам перестань.
– Нам нужно вести себя скромно, а ты… Мало того, что по мужикам шляешься, так еще и деньги берешь. Знаешь, как такие бабы называются?…!
Света тихо засмеялась:
– Спасибо за комплимент. Больше всего я боюсь перестать мужчинам нравится.
– Заткнись! – рявкнул Олег.
– О! Какие мы сердитые, – засмеялась Света, – какие страшные, злые и ужасные…
– Значит, так, – громко сказал Олег, – прекращаешь хвостом по чужим постелям трясти, занимаешься ребенком, сидишь дома. Или я уйду!
– Куда?
– Неважно, – мрачно ответил муж, – на кудыкину гору.
Тут Полина Федоровна неудачно переступила с ноги на ногу, под ступней скрипнул паркет.
– Кто там? – моментально отреагировал Олег.
Старушка, боясь быть застигнутой за подслушиванием, опрометью кинулась к себе и, не снимая носков и халата, нырнула под одеяло. Не прошло и минуты, как дверь осторожно приоткрылась и Олег прошептал:
– Баба Поля! Эгей!
– Она спит, – сказала из коридора Света, – всегда в девять молоко выпьет и в койку.
– А кто по квартире шастал?
– Тебе показалось.
– Я слышал скрип.
– Тише, – шикнула Света, – еще ее разбудишь! Дерево рассыхается, отсюда и звук. Пошли, хватит полуночничать.
…Полина Федоровна примолкла, а потом уставилась на Нину.
– Поняла? Олег решил, что ему в тюрьме лучше, чем с такой женой, вот и спер кошелек. Знаешь, как Светка тогда поступила? Ей из милиции позвонили и сообщили: супруга за кражу взяли, приезжайте, привезите ему вещи да поесть прихватите. А она свои шмотки в чемодан покидала, Виолу подхватила и сказала мне: «Пока, Полина Федоровна, поехала я к своей маме в Крым, там хорошо, не то что в Москве. Море, фрукты…» Я ей в ответ: «Зима на дворе, сейчас не покупаешься».
Только Светлану слова старухи не смутили.
– Лето придет, – оптимистично заявила она.
– А как же Олег? – попыталась вразумить беглянку Полина Федоровна.
– Мне он не нужен, – отрезала Светлана и унеслась…
Нина попыталась трезво оценить ситуацию. Светлана в своем письме сообщила об ужасном поведении мужа, его любовницах и пристрастии к выпивке. Но их соседка утверждает обратное: исчадием ада была мать малышки, а Олег настолько устал от постоянных измен жены, что предпочел сесть в тюрьму, лишь бы избавиться от супруги, которая из корысти не желала давать ему развод. И кому верить?
– А в их комнату можно войти? – спросила в конце концов Нина.
– Не заперто, – пожала плечами Полина Федоровна. – А тебе туда зачем?
Продавщица рассказала про подброшенную девочку.
– Вот кукушка! – возмутилась старуха. – Ступай, конечно. Только у ребенка особых нарядов не было, только жалкие тряпки.
Нина открыла дверь, осмотрела двадцатиметровое помещение, распахнула шкаф и подавила вздох. На плечиках висели две неглаженые рубашки и одна пара сильно потертых мужских брюк, чуть поодаль – детское платьице из ситца и простенькая кофточка. На полках нашлось заштопанное бельишко и пара дырявых колготок. Остальное пространство здоровенного гардероба оказалось порожним, но по множеству свободных плечиков Нине стало понятно: еще недавно шифоньер полнился Светиными нарядами.
Увидав, что Нина выходит из комнаты соседей с пустыми руками, Полина Федоровна покачала головой:
– Решила не мараться?
– Вы правы, – кивнула Тараканова. – Я у нас в районе продавщиц из «Детского мира» попрошу, отложат мне обновки. Даже в деревне стыдно девочку в такие лохмотья одевать. Просьба у меня к вам…
– Какая? – прищурилась Полина Федоровна.
– У меня работы много, – вздохнула Нина, – надолго магазин не бросишь, да и с Олегом мы давно не общались. Короче, не хочу я в милицию ходить.
– А и не надо, – пожала плечами старуха. – Что ты там забыла?
– Но нельзя брата без помощи бросить, – протянула Нина, – я вам продуктов из своего магазина привезу и заплачу за услугу. Отнесете передачу?
– Почему нет? – согласилась Полина Федоровна. – Мне Олег нравится, хороший человек, а времени свободного у меня много.
Вернувшись в Клязино, Нина сошла с электрички и двинулась к концу перрона.
– Эй, Тараканова! – высунулась из окошка кассирша Жанна. – Тут твоя приятельница валенки и тулуп оставила. Давно лежат. Почему не приходила? Я уж думала – не нужны тебе шмотки.
– Давай вещи, – устало сказала Нина.
– Держи, – засуетилась баба. – Странная у тебя знакомая. Появилась тогда под вечер, с последней московской электрички сошла, и давай в стекло стучать. Я ей и говорю: «Гражданочка, касса заперта до завтра. Поездов больше ни в одну сторону не предвидится. К шести подгребайте, тогда первые составы пойдут». А она как заплачет: «Помогите Христа ради. Можно у вас чемодан оставить? Я к подруге приехала, до деревни еще дойти надо. Вдруг ее дома нет? Заплачу вам за хранение». Ну я и согласилась. Утром она прибежала, схватила свою поклажу, оставила тебе валенки с тулупом, и фью! Чего она, только на ночь приезжала?
– Угу, – кивнула Нина.
– Вот дурная! – возмутилась Жанна. – Она чуть на поезд не опоздала. Когда он подкатил, проводники не все вагон открыли. Знаешь ведь, они то в четные впускают, то в нечетные. Так твоя подружке давай в стекло колотить да кричать. Я ей говорю…
– Погоди, – перебила Жанну Нина, – какие проводники в электричке?
– Так дамочка в скорый поезд билет купила. Дорогой взяла, купейный, не плацкарту.
Нина поразилась еще больше.
– На Москву до восьми ни одного пассажирского нет, а тот, что в девять ноль пять, едет мимо без остановки.
– Кто тебе сказал, что она в столицу уехала? – поразилась в свою очередь Жанна. – Села на поезд до Перми, совсем в другую сторону торопилась.
Через три года брат приехал в Клязино. Очевидно, он где-то разжился деньгами, потому что на нем были хороший костюм и добротное пальто. Повзрослевшая Оля не узнала отца, спряталась за Нину.
– Ну, ну, не дичись, – велела тетя, – выходи. Я же тебе сто раз рассказывала, папа – военный, служил на Севере. Он тебе подарки привез.