Шрифт:
Часть первая
Нелепо взмахнув руками и попытавшись в безуспешной попытке ухватится за поручни, я начал вываливаться из тамбура вагона, мгновенно поняв, что при падении на острую щебёнку и с приличной высоты, сейчас что-нибудь себе сломаю или же напрочь разобью голову…..
…..А ведь как всё хорошо начиналось. Две недели назад я в подавленном состояние сидел в своей канцелярии, тоскливо размышляя о зашедшей в тупик жизненной ситуации.
– Ну, майор. Ну…, командир самоходно-артиллерийского, хоть и кадрированного, но всё-таки дивизиона. Есть двухкомнатная маломерная квартира, но уже десять лет стою на расширение, из них последние два года – первым. Но, без стыда и совести, обходя меня, получают трёхкомнатные квартиры более хитрожопые. Дают взятки, стряпают фиктивные медицинские справки, из которых все вдруг узнают, что
Я и служил. Другие офицеры, у кого жёны не работали, сами по ночам работали или «бомбили» на своих стареньких машинах и приносили домой хоть какие-то деньги – тем и перебивались. Мы же на зарплату жены жили неплохо, но со временем она стала свысока поглядывать на меня и частенько намёками давала понять, что в семье она главная и кормит всех только она. Ещё немного и она вполне серьёзно заявит, что я дармоед и сижу у неё на шее.
До пенсии оставалось два с половиной года и перспектив в росте и в карьере тоже никаких. Служба у меня проходила в кадрированном полку и для многих офицеров с развёрнутых полков она казалась мёдом, но это только если смотреть со стороны. Спокойная, размеренная жизнь кадрированного полка угнетала, не давая развернуться. Конечно, я старался – работал. Раз нет солдат и техника стоит в хранилищах на длительном хранении, то всю свою энергию направил на учебно-материальную базу дивизиона и экипировку. Результат был налицо – через полгода у меня была лучшая артиллерийская экипировку и учебно-материальная база в дивизии. Немного порадовался этому и впал в ещё большую меланхолию. Всё это было не то. Хотелось большего, но я уже был по армейским меркам стар и никуда не годился. Да…, был почёт, было заслуженное уважение, авторитет, но что жить старым, когда нужно идти к новым рубежам и доказывать всем, что тебя, в сорок три года, ещё рано списывать…
С такими мрачными мыслями сидел в своём кабинете и равнодушно глядел в окно с четвёртого этажа, разглядывая активную суетню солдат и офицеров, с муравьиным упорством устанавливающих палатки для приёма приписников. Я тоже должен был там бегать и суетиться, но не было абсолютно никакого желания и продолжал сидеть на стуле, всё чаще и чаще возвращаясь к мысли, что пуля в висок самый лучший выход из создавшейся ситуации.
Чёрт знает, до каких бы мыслей додумался, и чтобы сделал, но дверь широко распахнулась и в канцелярию с шумом ввалился жизнерадостный подполковник Миронов.
– Боря, всё хандришь? Пялишься бездумно в окно…, – подполковник по-хозяйски расположился напротив и внимательно поглядел на меня весело искрящимися глазами, – Ладно, Боря…, Хорош тосковать. Я к тебе с деловым предложением пришёл – на миллион долларов.
Я тяжело вздохнул и повернулся к товарищу: – Если, Аркаша, ты пришёл денег попросить – то зря. Нет у меня денег и ты прекрасно об этом знаешь.
Миронов дурашливо наклонился к сейфу и любовно погладил его холодную металлическую поверхность: – Да знаю, что у тебя денег нет. Но также знаю, что в сейфе у тебя есть бутылка коньячка. Причём приличного…
Улыбнувшись и оценив дружеский подхалимаж, открыл сейф и достал бутылку действительно приличного коньяка: – И откуда ты всё это-то знаешь, Аркадий? Непонятно!? Ну, да ладно – тебе сегодня повезло. Настроение у меня хреноватое, так что давай – выпьем. Только вот закусить у меня нечем.
Но Аркашу отсутствие закуски не огорчило – с тем же энтузиазмом и энергией он «хлопнул» залпом пахучую жидкость, зажмурился от удовольствия и ещё больше заулыбался.
– Боря, я не буду у тебя занимать денег, а наоборот предложу тебе этот миллион, а то и несколько миллионов.
Внимательно и долгим взглядом посмотрел на Миронова. Служит он у нас уже около года. Подполковник, но «лежит» на майорской должности начальника штаба зенитно-ракетного дивизиона. Поговаривали, что «летал» он очень высоко и очень «далеко», но за какие-то тёмные дела слетел с высокой должности и был отправлен к нам – в ссылку. Мужик компанейский, вроде бы открытый, не жадный, любитель погулеванить – но иной раз его слова, поступки заставляли более внимательно приглядеться к нему и тогда из-за показной простоты, бесшабашности выглядывал хищник, который запросто мог «разорвать» любого, кто станет на его пути.
– Аркаша, всё что угодно, но только на криминал меня не толкай, – я снова наполнил солдатские кружки и чокнулся с товарищем.
Миронов снова лихо выпил коньяк и отодвинул кружку на край стола: – Боря, не бойся. Мужик ты нормальный. И что мне в тебе нравиться – так это твои принципы. Нормальные, такие жизненные принципы, которых твёрдо придерживаешься. Ты прекрасно знаешь – «что такое хорошо и что такое плохо». Поэтому прямо идёшь по жизни, не виляя ни вправо, ни влево. За что тебя не только я уважаю, но и многие другие офицеры. У меня так, к сожалению, не получается – вечно перегибы, причём явно не в ту сторону. И рано или поздно я влечу и влечу… капитально. А с плохим я к тебе бы и не пошёл, знаю – послал бы ты меня подальше, да ещё и на три, а то и больше букв…..
– Многозначительное начало, Аркадий, – воспользовался паузой и немного плеснул в кружки, – за это тоже стоит выпить.
Выпив и одобрительно взглянув на меня слегка захмелевшим взглядом, товарищ продолжил: – Я ведь, Боря, не собираюсь «лежать» на должности начальника штаба дивизиона долго у вас в полку. Для начала надо отсюда выбраться, поэтому через свои знакомства в штабе округа пробил себе длительную командировку в миротворческие войска в Абхазии. Должность – «не бей лежачего». Оперативный дежурный объединённого штаба миротворцев. Полгода в Сухуми. Потом ещё можно продлить командировку и оттуда «скакануть» уже в другое место. Штаб стоит на территории военного санатория, море в 50 метрах от гостиницы, где располагается сам штаб и там же живут офицеры. Раз в три дня суточное дежурство и не особо обременительные обязанности между дежурствами. Здесь идёт полуторный оклад, там платят полтора миллиона командировочных и ещё 22 бакса суточных от ООН. Красота…..
– Красота…, – поддержал товарища и всё-таки недоумённо протянул, – ну, а я то тут причём?
– Вот к этому я и веду. Вижу, что ты последнее время ходишь «Смурной», часто сидишь в кабинете и бездумно пялишься на сосны за окном. Главное – понимаю, что тебя гложет. Поэтому и решил тебе помочь. Командировку-то я себе пробил, но мне сегодня утром друганы с округа предложили другой вариант – с более заманчивыми перспективами и я согласился. Но свою командировку хочу предложить тебе. Съезди ты в Абхазию – развейся. Вернёшься через полгода, отдохнувшим от этих своих проблем и жизнь другим боком к тебе повернётся…
Я в изумлении воззрился на товарища и с минуту молчал, переваривая неожиданное предложение. Действительно это была для меня прекрасная возможность выйти из создавшегося психологического тупика. Но себя сразу же охладил.
– А что ты хочешь за это взамен, Аркадий? – Задал настороженно вопрос.
Миронов искренне рассмеялся: – Боря, как это ни странно – Ничего… Ну, естественно…, когда все вопросы с командировкой решишь – накроешь хорошую поляну и – Всё. Выпьем, а?
Я задумчиво забарабанил пальцами по крышке стола и стал рассуждать в слух: – ….Ну, допустим, я согласился… Но ведь командир полка упрётся. Хотя…, Венедиктов скоро уйдёт и ему в принципе наплевать, где я через месяц буду – в полку или в Абхазии. Так, с Венедиктовым всё решу. Ну, моё артиллерийское начальство, особо Шпанагель, ну…. он точно ведь упрётся рогами и ни в какую. Да…, как бы мне не хотелось, но этот номер у меня не пройдёт, но за предложение и заботу обо мне – Спасибо, Аркадий. – С сожалением протянул я и щедро разлил остатки коньяка.