Горячее лето 42-го

Поселягин Владимир Геннадьевич

Помощники мои, что изображали пехоту, быстро свинтили, ещё когда немецкие артиллеристы пристрелку вели, видя кто наступает на город те видимо решили, что дело плохо и разбежались. А я, сломив наступательной порыв, вот и двинул вперёд несокрушимо. «Мессера» недолго в синеве вились, улетели и вскоре появился одинокий истребитель, но горел тот зелёным. «Як-1» оказался. Тот покрутившись, я как раз прошёл танковое побоище, дыма остались позади, тут чище было от них, и сталкивая с дороги горевшие и разбитые машины двигался дальше следом за немцами, нагоняя. Всё же пешком удрать от танка сложно. Арта шла сзади, время от времени делая очередной выстрел и нагоняя. Так вот, я поначалу подумал советский лётчик меня атакует, зашёл в пике. А он оказалось рассматривал мои танки, и видимо тактически знаки. То как я румын и немцев гоню, сверху было отлично видно. Тот сделал ещё два захода, после чего поспешил сбежать в сторону Севастополя, две пары «мессеров» появилось, причём низко, я этим воспользовался и сбил двух и третий уходил с дымами. А я, удалившись от окраины сильно побитого боем города километра на три, встал, отсюда было отлично видно ещё не подавленные мной батареи, и открыл по ним прицельный огонь фугасами танковых орудий, а арту развернул. Для неё другая работа была. В четырех километрах слева было большое зелёное пятно, я ранее любопытствовал уже, поворачивал туда арту и смотрел, что там. Как и ожидалось, это лагерь военнопленных оказался. Причём снизившись, понял, что охраняли пленных местные, татары. Вид характерный. Никак не спутаешь. Форма немецкая, но без знаков различия. Ранее я их не трогал, хотя видно, что татары сильно волновались, да и горели все красным, редко кто оранжевым,

четверо их вроде было на пять сотен. Сейчас те у ворот лагеря собрались и явно устроили митинг, по количеству их там около батальона. Да и пленных немало, тысяч пять, не меньше.

Вот так пока танки выбивали артиллерию, постоянно маневрируя, не хочу чтобы меня накрыли, я артой попал точно в центр толпы, разметало всех, фактически одним выстрелом привёл охрану лагеря в недееспособность. Естественно погибли не все, те что в центре испепелило, большую часть переломало ударной волной и осколками, одну вышку повалило и забор повредило, а вот тех что стояли с краю, контузило и оглушило, но первые уже начали шевелится и пытались встать. Примерно сотня их там, плюс те что на вышках у пулемётов были. Сам лагерь открытый, для такого количества пленных построек на территории мало, там какие-то летные домики были, возможно даже пионерский лагерь, но как накрыло татар те видели, и бросились к ограде и вышкам. Татары у пулемётов открыли огонь, многие падали, сражённые пулями, а когда арта перезарядилась, я выстрелил и повалил вышку с другой стороны, проложив проход наружу. Потом и с другой, старясь чтобы не пострадали от разрывов пленные. Потеряв где-то около пяти сотен человек, те всё же смогли справиться с охраной, выбегая наружу. Потом добили тех что на митинге были, и стали вооружаться. Вот только раненых много было. М-да, как-то кроваво уж слишком освобождение вышло, с большими потерями. Надо было им сидеть я бы разнёс там всё и можно спокойно уходить. Ладно, что сделано то сделано. Не мог я туда танки отправить, только так дистанционно артой помочь мог, что и сделал, а сейчас я иду на Севастополь, то есть на немцев и румын что его окружали.

Арта вернулась к истреблению артиллерии, там многие пытались орудия на передки убрать и эвакуировать их. Но не помогло, мы сближались и вели огонь. Иногда танки скрывало от поднятыми вокруг фонтанов земли, но чем дальше, тем меньше их было, у немцев и румын заканчивались орудия и сами артиллеристы, пока совсем их не потеряли. Я так и гнал остатки дивизии пока не прижал их к низине, а выход из неё простреливался, и пошёл вниз штурмом. А арта работала по целям вокруг, по аэродрому подскока, по складам и разных мелким тыловым частям. Да, мне китайца сожгли, два прямых попадания, и детонация. Он у меня уже полностью модернизован, наполовину на следующий танк баллов набрал, но покупать его снова я не стал, «Тигр-2» купил и теперь его гнал рядом, постепенно модернизируя. Когда добил остатки дивизии, в разные стороны разбежалось пару сотен, по сути та прекратила своё существование, я полностью модернизировал «Тигр», и направился дальше, собираясь ударить в тыл немецким и румынским войскам, о чём те уже должны прекрасно знать. Следующей моей целью была огромная мортира на железнодорожном ходу, что обстреливала город. «Дора» кажется её называли.

Немцы кидали под меня всё что было под рукой, в основном румын, чему я как раз и не был против, те разбегались после первых же стычек, боями их назвать сложно. Очень трусливыми были, вот только засада с этим, убегать я им не давал, и вёл счёт, обещал сто тысяч, выполню, тот постепенно рос. Я в настройках нашёл возможность установить счётчик уничтоженных мной противников, это как в игре на компе, сколько танков уничтожил, столько и показывает. Этот счётчик также установил, как и по самолётам, ну и по солдатам с офицерами. Отметил румынские войска и немецкие, и счёт обоих рос. Активировал я подсчёт потерь противника только перед аэродромом у Симферополя, так что отсчёт шёл оттуда и на данный момент, а сейчас наступило шесть вечера, «Дору» я расстрелял, вызвав детонацию её снарядов, а потом двигаясь в сторону села Николаевки параллельно передовой, она в десяти километрах слева от меня была, громил тылы, не приближаясь к передовой, в основном артиллерия меня интересовала. Так вот счёт составлял: сорок три тысячи двести шесть уничтоженных солдат и офицеров Вермахта и Люфтваффе. Двадцать две тысячи триста восемь солдат и офицеров румынской армии. Те как-то не особо хотели погибать под огнём моих танков, только немцы, подпирая их со спины, могли заставить их сидеть в обороне. Дошло до смешного полк румын решил сдаться, подходя с поднятыми руками, а я подпустил их поближе и… никто не ушёл, все тут легли, тысяча семьсот шесть. Подранков добил. Меня уже не атаковали, пытались остановить в наспех выстраиваемой обороне, даже на минное поле завели. Там «Тигр» подорвался, пришлось ремонтировать и задом выводить. Кстати, я на «Т-10» баллов набрал, так что пересел на «Тигр» и отправил «ИС-3» вперёд, тот почти час активно атаковал противника, двигаясь впереди меня на полкилометра, пока наконец мне его не подбили и со второго раза не сожгли. Тут же появился «Т-10», свежая покупка, и я постепенно стал его модернизировать. К этим шести часам ходовая и двигатель были исследованы и приобретены. Арту мне сжигали не раз, больно уж немецким и румынским артиллеристам не нравился её точный огонь вот и сосредоточились на ней. А я, когда до восьмого уровня баллы поднял, исследовал, но после того как американца мне в очередной раз накрыли и сожгли, покупать не стал, француза взял, британца не пожелал, и теперь тот меня сопровождал и по немцам точно бил.

Это я к чему веду. Шесть часов наступило, кто другой бы одурел от постоянной стрельбы и уничтожения противника, без выстрелов ни минуты не обходилось, но я приводил себя в порядок аптечкой, наносил рану и излечивался. Заодно отдохнувшим себя чувствовал, поэтому с раннего утра как прилетел, ни разу не отдохнул, даже ел в движении, только воевал и ослаблял армию Манштейна и по моим прикидкам уже наполовину это сделал, резервы все точно выбил. Но нужно было закончить дело с тылами и ударить по передовым войскам. С этим труднее будет, они окопались, в отличии от тылов. Однако не успел, чудовищный разрыв у гусеницы «Тигра» повалил того на бок и темнота. Вырубило. Всё-таки накрыли гады. Когда-нибудь им должно было повезти, и это произошло.

Глава 9

«Насилие — суть войны».

Маколей, Томас Бабингтон.

Очнулся я к счастью почти сразу. Аптечка на автомате стояла, так что излечила от всех повреждений. «Тигр» потерян, тут и на гусеницы ставить нужно, кстати одной нет, сорвало, и изувечен, поэтому я решил сменить его на «Т-10». Заминка со стрельбой если и была, то незаметная. Арта быстро нашла дивизион тяжёлых гаубиц что по мне били, судя по длинным стволам французские трофеи и стала выбивать расчёты и орудия, а я, открыв люк, не обращая внимания на звон пуль, что горохом попадали в башню «Тигра», и выкатившись наружу, прихватив автомат и вещмешок, подполз к своему советскому танку, тот подкатил поближе, пулемётчиков что себя проявили тот уже уничтожил. Я забрался под танк и втиснулся внутрь через эвакуационный люк в днище. После этого танк покатил вперёд, а я купил новую арту, британскую, и теперь две арты работали по противнику. По факту я выбил основной состав артиллерии, где-то девяносто батарей разных калибров, не считая «Доры». Да две самоходные мортиры «Карл». А ведь некоторые батареи были сверхтяжёлые. Двести миллиметров и триста. Однако я повернул с дороги на Севастополь в сторону Николаевки, двигаясь в ближнем тылу стоявших на передовой немецких и румынских войск. Но был ещё поворот в сторону Ялты. Там расстояние тоже немалое и своей артиллерии хватало. Ничего, дойду до Николаевки, посещу село, комендатуру расстреляю с казармой, развернусь и буду подчищать то что не додавил и не добил, и на Ялту пойду. Кстати иногда я замечал татар на разных высотах, что за мной наблюдали, горели те красным, поэтому я их накрывал артой, танки не доставали. В результате к восьми вечера, когда я добрался до Николаевки, немцы уже не пытались устроить заслоны и выстроить оборону, а спешно отступали с моего пути, но я нагонял и вёл прицельный огонь. В основном арты работали, но и для танка работа находилась, мелочь подчищал. Так вот, к моменту,

когда я зашёл в Николаевку и пострелял там, подчищая село, и покинул город, это произошло, когда уже стемнело, на моём счету уничтоженного противника теперь стало: пятьдесят девять тысяч девятьсот три солдата и офицера Вермахта и Люфтваффе. Тридцать шесть тысяч румынских солдат и офицеров. Четыре тысячи триста пять татарских добровольцев. Немцы всех под мою группу кидали, отчаянно пытались остановить хоть как-то. Помниться атака румынской кавалерии поразила, почти три тысячи солдат, с саблями наголо, да плотным строем, ох и поработал. Я к тому моменту «Т-10» уже частично модернизовал, ходовую, двигатель и башню, потому купил зенитный «КПВТ», тем более спаренный с пушкой пулемёт тоже был крупнокалиберным, ДШК. В общем, фарш. Правда, кавалеристы, пусть и осталось их половина, досказали до моей группы и начали, вы не поверите, рубить установки и танки саблями. Видимо в азарте. Пока офицеры не привели их в порядок, отдавая приказы, и те не начали использовать гранаты. Однако танк мой крутился и постоянно стрелял, перезаряжал пулемёты и стрелял. А технику, повреждённую подрывами, сразу восстанавливал. Арты не отвлекались и вели огонь по румынским бронетанковым силам, где-то около батальона в четырёх километрах от нас драпало. Отбился я от кавалеристов, около двух сотен ушло. Я на том поле ещё час стоял. Подранков добивал, да и лошадей. Жалко их было. Вот странный человек, лошадей жалко, а людей нет. Хотя, какие румыны люди, если вспомнить что те творили?

В Крыму румын мизер осталось, так что я подумывал переместиться на Запорожье вот уж где их немало. Мысль интересная, но после выполнения квеста. Двигался я обратно уже в четырёх километрах от линии фронта, даже кое-где советские окопы видел. У советского танка был прибор ночного видения, и я его вполне легко и по полной использовал. Арты всё также работали без устали, а танком я расчищал дорогу. Били те по миномётным позициям, ближним тылам стоявших дивизий, накрывали обнаруженные тылы, особенно где машин много, склады, в общем хорошо шли, за нами пожары и смерть оставалась. Наши особо не дёргались, видимо ожидали что дальше будет. Всю ночь шёл в сторону Ялты, пока не пересёк полуостров и не вышел к морю с другой стороны. Это в девять утра произошло. Снова поработав аптечкой, а то что-то в сон кидало, я развернулся и пошёл обратно, и вот что обнаружил, немцы покидали позиции на передовой и быстро уходили. Понять их тоже можно, всё что приготовлено для штурма уничтожено, скоро и за них примутся, тем более штабы их на передовой я обязательно своими «чемоданами» закидывал. Складов немало подчистил, нечем воевать, да и некому по факту. А когда рассвело, наши постепенно, а потом увереннее двинули вперёд. В боевое соприкосновение я с ними не вступал, а двигался в порядках немцев, точнее подгоняя их по одной из дорог на Симферополь. Что на других творилось не знаю. Знаете, что они сделали? Все части что были рядом, спешили сдаться советским войскам. А видя, что я сразу прекращаю вести по ним артиллерийский огонь, и остальные следовали их примеру. К трём часам дня советские войска, не имея особо для этого сил, победным маршем двигаясь по дорогам, освобождали территории Крыма, даже Симферополь заняли. Туда первыми моряки вошли, из бригады морской пехоты. Его от вражеских солдат партизаны зачистили, поэтому выжившие жители встречали наши войска с цветами. Я город ранее быстро проскочил. Вот у меня встречаться с местным командованием никакого желания не было, поэтому на максимальном ходу, что мог выдавать мой тяжёлый танк, следовал в сторону Джанкоя. Арты стреляли часто по отступающим немецким войскам, да бегущим по факту, не все сдавались, а кого я принудил. Искал я «Шторьх» себе, да пока не находил. «Т-10» я полностью модернизировал, баллов хватило, французскую арту прокачал до восьмого уровня, как и британскую до девятого, даже покупал их и использовал. Да и сейчас те при мне и ведут огонь, внося смуту в отступающие немецкие войска. Они даже в такой ситуации это делают в порядке и дисциплинировано. За это их можно уважать, но только за это.

Так я и двигался весь день. Танк стрелял часто, по красным точкам, проходил татарские сёла, не жалел, работало всё вооружение, по зелёным и оранжевым не стрелял, гасил только красных, и следовал дальше. Мне повезло, у Джанкоя я обнаружил на поле немецкий связной самолёт, но не «Шторьх», а «Мессершмит-108». Модель «Тайфун». Тот скоростнее чем «Шторьх», дальность в два раза выше, крыло ниже и четырёхместная. Машина хороша, но я на таких не летал, придётся учиться по ходу дела. В самолёт как раз споро грузились двое, видимо эвакуировались важные чины. В последние пятнадцать минут я не стрелял, сразу как увидел самолёт наведением одной из арт, цели искал. Вот и молчали пушки, чтобы не пугать пилота, и гнал на максимально скорости. Целей конечно хватало, те же татары, немцы, редкие румыны, они мелкими группами и в одиночку шли или ехали. Татары дважды мне засады устраивали, в первой было сотню человек при танке, «Т-26» и двух орудий. Ну и уничтожил всех, во второй раз три сотни, хорошо вооружены советским оружием. Шесть пушек и два миномёта. У меня арты первыми шли, чтобы огонь на них вызывать, не жалко. Да и мин я опасался, уже подрывался и больше не желал такого. Так татары из группы в три сотни такой фугас как раз и заложил, что от арты мало что осталось. Этих тоже всех положил, специально на двадцать минут задержался, чтобы никто не ушёл.

Хочу отметить что стали наши самолёты часто летать, мою группу быстро обнаружили, кружились сверху, наблюдали. Крыльями качали, внимание привлекали, но на связь я не выходил. Правда, чуть позже вышел, вынудили. Так вот, я выкатил из-за холма, немцев на поле было шестеро, трое в самолете, и трое у легковой машины, провожающие видимо. Вот проживающие и засекли меня. А я остановил танк и прицелившись, выстрелил. Из зенитного пулемёта. Один патрон, пуля которого прошла через кабину самолёта, я опасался повредить мотор и приборы управления, потом по тем троим что у машины были, они разбегаться стали, но от пули не убежишь. Расстояние километр до цели, плёвое. Дверца кабины «Тайфуна» открылась, и оттуда выпал пассажир, скатившись по крылу и замерев на траве. Больше тот не шевелился, и в самолете шевеления я не заметил, быстрым ходом сближаясь с самолётом. Окраины городка пусты были. Подогнав танк к самолёту, мотор у того гудел, винт вращался, я поставил его так, чтобы тот корпусом закрывал меня и самолёт со стороны города. Арты встали метрах в ста и открыли огонь по дальней цели, а цели были, оставлять их не хотелось. Видишь противника — уничтожь, и я работал по такому принципу. Подранков не было, я придержал открытую дверцу самолёта и заглянув внутрь, поморщился от увиденного. М-да, фарш. Хорошо не тошнит, уже насмотрелся, и не такое видел.

Вздохнув, я купил канистру воды, и тряпки, да просто простыню, после этого осторожно вытащил тело разорванного пополам пассажира, полковника германской армии, и лётчика, тот умер от травматической ампутации плеча с рукой, видимо в пол-оборота сидел и ему тоже досталось. Полковника пополам разорвало, а второго пассажира что наружу выпал и умер, по боку, но ему хватило. Хороший выстрел, удачный. Вот так вытащив тела, заглушил мотор, тут всё понятно с управлением было, перекрыв бензопровод, с стал отмывать кабину. Та широкой была, по сравнению со «Шторьхом», где пилот один сидел, тут два кресла спереди, и два сзади. Одна простыня, покрасневшая от крови, была выкинута, вторая, вот третьей отмыл и насухо всё протёр. Конечно найти следы крови можно, но в щелях, но до такого маразма я не дошёл. Самолёт для меня одноразовый, перебраться ближе к Одессе, а там сам освоюсь. И вот, когда я закончил, кстати, «Опель» с открытым верхом я уже продал, и послышалось гудение в небе. Я его не сразу расслышал, оглушён был работой арт, но по крайней мере на пять километров вокруг крупных немецких или румынских частей не было. Если немецкие я просто разгонял, то румынские добивал до победного конца, никто не должен вернутся на родину, все тут, гады, полягут. Сейчас арты работали по железной дороге. Расстреляли поезд, что шёл на полуостров, как раз к Джанкою подходил. Сейчас он полыхал. А вот что он вёз я так и не понял. Маркировок на вагонах не было. Так вот, послышалось жужжание мотора и показался связной советский самолёт «У-2». Сверху его сопровождали три «ЛаГГа» примерно на километровой высоте. Хм, думаю их навёл тот «Як», что недавно тут крутился. Вот этот связной самолёт, сделав два круга, лётчик явно высматривал удобное место для посадки, и совершил её. Истребители так и вились наверху. Бегать к самолёту я не стал, тот подкатил и встал метрах в ста, его борт покинули двое, сам лётчик и некто в командирской форме. Когда те подошли я уже рассмотрел знаки различия, командир полковник, а летун старший сержант. Общаться не хотелось от слова вообще, жаль не успел улететь, знал бы, в полёте домыл самолёт.