Горячее лето пятьдесят третьего 2
Шрифт:
Громыко посмотрел на Судоплатова, передавая тому слово.
– Доверяем, господин генерал. Думаю, вам уже можно об этом знать. СССР и Республика Аляска подписали союзнический договор на вечные времена. Во вешней политике мы единое государство, во внутреннюю политику друг друга не вмешиваемся, если не наступает условий угрозы исполнения обязательств внешнеполитических. За предательство мы будем карать сурово.
– Это справедливо. Благодарю за доверие, господа, приложу все усилия. У вас что-то еще?
– Да. С нами прибыл законно избранный канцлер Западной Германии
– Помогу чем смогу, господа. Честь имею!
***
Генерал Риджуэй разумеется не знал, что еще вчера, в Пирл-Харборе, такой-же договоренности достигли с командованием штаба Тихоокеанского флота и с командующими Третьего и Седьмого оперативных флотов бывших САСШ - . советский 'премьер' министр Маленков и министр ВМФ СССР Кузнецов. Кроме его армии, Республика Аляска приросла заморской территорией и одним из лучших в мире флотов. Не знал, не мог знать, но все равно был счастлив.
'Кхе. А ведь еще вчера подумывал застрелиться...' 'Отличные все-таки парни, эти русские. Надо будет этот коммунизм внимательно поизучать. Нашли же они в нем что-то...'
***
16 июня 1953 года. Республика Аляска, Анкоридж, новый штаб 14 ударной армии 'Десантной армии вторжения'
Президент Республики Аляска, сэр Эрнест Генри Грининг перенес свою резиденцию, а соответственно и столицу из Джуно в Анкоридж, как только в нем расположились первые подразделения Четырнадцатой ударной армии, а после приезда командующего, генерал-полковника Олешева, из его штаба отлучался только в случае крайней необходимости. Правительственных полномочий у того так и не отозвали, поэтому президент Грининг решал через него буквально все вопросы - от помощи в организации поставки оборудования для собственного монетного двора, до консультаций по скользким геополитическим моментам.
Например, когда Макартур потребовал от него присяги, как юридическому преемнику бывших САСШ, русский генерал просто сказал - слать его к черту. А потом добавил - 'Потребуйте, чтобы он вам присягнул. Вы единственный законно избранный президент - остальные мятежники.' Разумеется, дословно так президент Грининг Макартуру отвечать не стал, нашел более подходящую форму отказа, но политику определял именно русский генерал. А с хозяйственными вопросами вполне справлялись помощники.
Вот и сегодня, едва проснувшись и наскоро совершив моцион, сэр Грининг заспешил в русский штаб. Завтракать он давно перестал, а кофе у русских было намного лучшего качества, чем можно было раздобыть у местных торговцев. И кормили русские вкусно, немного непривычно, но очень вкусно. А еще они совсем не употребляли спиртного. В Четырнадцатой армии действовал сухой закон, который никогда не нарушал даже командующий. Дисциплина у вновь обретенного союзника очень впечатляла видавшего виды пожилого политика.
Как и обычно, любезнейший адъютант командующего, кроме кофе, положил на стол специально для него готовящуюся сводку новостей. Сэр Грининг сделал первый глоток, и начал читать. Второго глотка он так и не сделал, чашка выпала из рук, залив свежую сводку. Адъютант был невозмутим.
– Еще кофе, сэр?
–
– Он вас ждет, сэр.
– Тогда не нужно кофе. Еще раз извините. Пройдемте немедленно.
Сегодняшние новости потрясли пожилого провинциального джентльмена до глубины души. Он в одночасье стал лидером одной из могущественнейших в военном плане стран. Верховным главнокомандующим армией, флотом и ВВС с атомными бомбами. Постучались, зашли. Олешев отложил бумаги, встал, надел фуражку, и отдал президенту Аляски честь.
– Поздравляю, сэр! Отличные новости.
Грининг отозвался без энтузиазма и восторга.
– Настолько отличные, что меня чуть удар не хватил.
– Позвать вам медика, сэр?
– Благодарю вас, господин генерал. Если больше подобных новостей нет, то не стоит. Эти я уже пережил. Но обсудить их кроме вас мне совершенно не с кем. Уделите мне время?
– Столько, сколько нужно, господин президент. Присаживайтесь пожалуйста. Вадим, организуй нам как обычно.
Как обычно, генерал-полковник Олешев пил чай, из стакана в простом металлическом подстаканнике, Гринингу же подавали кофе в изящных чашках, из очень дорогого сервиза. И вообще, русский генерал вел подчеркнуто аскетический образ жизни, а к роскоши относился с очевидной неприязнью. На первой их официальной встрече генералу подали точно такую же чашку, и тогда еще губернатор Грининг заметил, что берется он за нее с брезгливостью, примерно - как за дохлую лягушку.
– Что мне теперь делать, генерал?
– Первый шаг очевиден, господин президент. Раз у вас теперь есть вооруженные силы - нужно назначить министров - военного и военно-морского. А им уже ставить задачи.
– О Боже! Какие задачи? Бомбить Лондон?
Олешев равнодушно пожал плечами.
– А чем вам Лондон лучше Шанхая? Но я думаю, что лично вам этого приказа отдавать не доведется. Для китайцев - это дело чести. Задачи будете ставить по обстановке.
– Скажите, генерал. Если я попрошу у Москвы разрешения назначить министром обороны вас? Ведь даже сам Рокоссовский был министром обороны в Польше, значит так можно. Пойдут ли они мне на встречу?
– Не знаю, господин президент. А если я, лично, попрошу вас об этом не просить, пойдете ли вы мне на встречу?
– Конечно я вам не откажу, я стольким вам обязан, что просто не посмею быть неблагодарной свиньей. Но почему?
– Понимаете ли, господин президент. Своих ребят я привел на чукотские скалы в сорок седьмом*. Пока не отстроили казармы, они три года в палатках жили, ради этой войны. Нет,, конечно, тогда мы планировали войну против вас, а моя армия была ответом на операцию 'Немыслимое', Теперь задача сменилась, враг другой, вместо броска на Вашингтон и Нью Йорк, нам предстоит бросок на Оттаву и Монреаль. Шесть лет это было для меня смыслом жизни. А лично мне вы ничем не обязаны. Советское правительство уже наградило меня Орденом Ленина, - Олешев хмыкнул, - 'За выдающиеся дипломатические достижения'. К тому-же, это и для вас будет не самым разумным решением.