Горячие камни
Шрифт:
Решив так, Полина переоделась, взяла деньги и впервые за два дня оказалась за пределами нагретой солнцем "хрущевки".
По сравнению с квартирой на улице было даже прохладно. Наконец-то с моря дул слабый ветерок, неся хоть какое-то облегчение для тех, кто измучился зноем. Ощутив его дыхание, многие – особенно пенсионеры – выбрались из своих душных жилищ и устроились на скамейках возле подъездов. Город оживился, дворики загудели голосами. Кто-то обсуждал политику, другие – что и где продается, третьи – приключения некоего Васи на прошлых первомайских
Полина привычно обошла дом и направилась к магазину. То ли от свежего воздуха, то ли от вида привычных пенсионерских компаний, то ли по какой-нибудь еще причине она ощущала прилив сил. Хотелось петь и сочинять стихи. А еще – отмахнуться от всех страхов, потому что жизнь просто хороша.
"Здорово, что мама попросила меня купить хлеба, – думала девушка. – Иначе бы я ни за что не вышла на улицу. А зря".
Она стала что-то насвистывать, дирижируя в воздухе пакетом для хлеба. Нет, сегодня нужно непременно погулять! "Вот позвоню Димке – и пойдем!" – решила Полина.
Мысль о том, что ее друг больше не будет скрывать их отношения от родителей, казалась ей невозможной. Однако именно это следовало из его предложения. Любопытно, не потому ли она испытывает сейчас такой душевный подъем?
Только подумать: больше никаких запретов на звонки после пяти вечера и по выходным! Нет-нет, такого точно не может быть!
Затем Полина заметила кота, который неторопливо трусил вдоль самой стены дома. Она улыбнулась: кот, похоже, был тот же самый, что и несколько дней назад. Тот, который осмотрительно прятался от нее в подвалах.
Такова жизнь: кто-то пугает ее, кого-то пугает она. Полина не смогла удержаться и позвала:
– Кис-кис!
Кот настороженно повел ухом, но походку не изменил. Наверное, решил, что одно "кис-кис" нельзя принимать близко к сердцу.
– Кис-кис-кис! – не отставала девушка.
Кот замер и уставился на нее.
Полина присела, протянув вперед руку:
– Ну, иди сюда!
Шерсть животного встала дыбом, а хвост – трубой. Не двигаясь с места, кот зашипел.
– Ну ладно, ладно! – поспешно сказала Полина. Такой реакции от своего "старого знакомого" она не ожидала. – Уже ухожу.
В ответ кот зашипел еще громче, угрожающе подняв при этом переднюю лапу. Девушка встала и осторожно попятилась. Такое поведение серого ее пугало. Вдруг он бешеный, или еще что?..
Однако вместо того, чтобы удерживать оборонительную позицию, кот сделал несколько шагов вперед. К ней.
– Брысь! – крикнула девушка, притопнув. Она уже была не рада, что затеяла эту возню. – Иди отсюда!
И, не дожидаясь результатов, сама побежала прочь.
Неподалеку от магазина Полина убедилась, что ее никто не преследует, и перешла на шаг. Всю бодрость духа как рукой сняло. Вернулось тягучее, липкое чувство страха – не мимолетного испуга, а чего-то темного и большого на самом дне ее души.
Сама по себе готовность кота наброситься вряд ли могла произвести такой эффект. Но перед своим бегством Полина успела заметить,
"Мне могло показаться", – подумала девушка, делая ударение на слове "могло". Однако, подходя к магазину, она не удержалась от того, чтобы еще пару раз оглянуться через плечо.
…Продавец в полном одиночестве смотрел телевизор и поначалу даже не обратил на Полину внимания. Девушку это ничуть не расстроило: после случая с котом она предпочла бы оставаться незамеченной. Взяв с лотка хлеб, она положила возле кассы одну гривну и направилась к выходу.
– Спасибо! – неожиданно сказал продавец.
– Что? – Полина обернулась, едва не выронив хлеб. Мысленно она уже приготовилась бежать. Если только с внешностью продавца что-то не то…
Но парень выглядел вполне нормально. Улыбнувшись (очевидно, по поводу ее испуга), он повторил:
– Спасибо за покупку! Заходи еще.
– А-а… хорошо, – ответила Полина, чувствуя себя дурой. И, не в силах сдержать себя, пробкой вылетела из магазина.
Кота поблизости не было. Полина с подозрением уставилась на заросли кустарника. Если серый там, то его все равно не разглядишь.
"Лучше я пойду через дворы, – решила девушка. – Там людей больше".
По приличной дуге она обошла угол дома, то и дело косясь на кусты. Ни за углом, ни в кустах ничего не шевелилось, но Полина ощутила облегчение, лишь попав во дворы.
Людей здесь было действительно больше. Даже намного больше, чем положено. Уже через миг Полина осознала: что-то не так.
Люди толпились перед одним из подъездов, тихо переговариваясь между собой. Насторожило девушку то, что все хранили серьезный вид, словно нарочно избегая улыбок и шуток. Это создавало тяжелую, мрачноватую атмосферу.
Пройдя между стоящими, Полина оказалась возле подъезда. Она успела догадаться о причинах собрания, но почему-то не могла обойти его стороной. Какая-то ее часть влекла девушку туда, не желая оставаться в неизвестности.
Возле входа в парадное стояли траурные венки. На скамейке тихо переговаривались две старушки, одна из них вытирала платком глаза. Перед крыльцом расположился накрытый простыней стол – или подставка, – который сейчас пустовал. Присутствующие чего-то ждали.
Полина уже не раз видела похороны, поэтому она хотела было пройти дальше. Но тут из парадного донеслись звуки спускающихся людей. Двое мужчин вынесли гроб и установили его на подставке.
Присутствующие зашевелились.
– Отмучилась Прокофьевна, – сказал лысоватый пенсионер рядом с девушкой.
– Да, царство ей небесное, – тихо отозвался его сосед.
– Астма ее совсем задавила, – продолжал первый. – Ей бы в санаторий, да теперь же…
Он замолчал, потому что Полина, пятясь, наткнулась на него. Девушка обернулась, окинула мутным взглядом свое препятствие и, не извиняясь, бросилась прочь.
– Эй, что с тобой? – удивился пенсионер, но Полина его не слушала.