Горячие точки на сердце
Шрифт:
— Заболел один из наших заседателей, — ответила судья, пряча глаза за толстыми стеклами очков.
— Так скоропостижно?
— Мы не можем не верить поликлинике.
— Как раз сегодня, когда осталось вынести решение?
— Он прислал справку, товарищ полномочный представитель, — произнесла судья, все еще отводя глаза в сторонку, словно нашкодившая школьница. — Между прочим справка с круглой печатью и заверена главврачом поликлиники.
— Но почему до 31 мая?
— Справка выдана по это число.
— Ну, а потом?
— Что потом?
— Еще кто-нибудь заболеет?
— Все может быть, — посмотрела наконец на него судья. — Мне сообщили, что в городе гуляет грипп.
— В мае?
Она, не сморгнув, ответила:
— Летняя форма.
— Тяжелый случай, — вздохнул Матейченков.
— Тяжелый случай, — не удержался от реплики Завитушный, который тоже присутствовал в открытом заседании.
Водитель Елены прождал до вечера, отлучившись только на несколько минут — чайку попить.
Мобильная связь в городе и окрестностях не работала, что создавало боевикам немалые трудности. В их среде ходили слухи, что какие-то таинственные глушилки были размещены в нескольких местах по приказу нового полномочного представителя президента России.
Так и не дождавшись Елены Рукайтис, он вернулся в горное селение и обо всем доложил — но не командиру соединения, а духовному руководителю, потому что именно последним была спланирована и осуществлена операция по устранению полпреда, которая закончилась так неудачно.
Командир и шейх постоянно враждовали, то подспудно, то открыто, и теперь, когда недруг провалился, командир с трудом мог скрыть свое торжество.
Шейх же понимал, что как только Верховному станет известно о произошедшем, ему сильно нагорит.
Впрочем, сначала необходимо было выяснить все детали, потому что оставалось множество вопросов, которые необходимо разрешить. Какова судьба Рукайтис? Жива ли она? И если жива, то где находится, и в каком состоянии?
Далее, произвела ли она выстрел, и удачный ли? Где драгоценное снайперское ружье, которое Верховный велел беречь столь же тщательно, как и его владелицу? Связаться с Верховным по мобильной связи пока не удалось — эта связь почему-то в последнее время барахлила.
Может, Елена стала перебежчицей?
Шейх добился срочной встречи с источником бандформирований, внедренному в структуру городской власти.
— Я слышал, к вам новый полпред из Москвы прибыл?
— Да, это уже весь Черкесск знает, — процедил сквозь зубы юркий и поджарый старший лейтенант милиции. Он недолюбливал шейха, поскольку тот расплачивался за передаваемые сведения весьма скупо, с другой же стороны побаивался, поскольку шейх напрямую общался с Аллахом, а Аллаха старлейт побаивался.
— Ну, и как он? — закинул шейх удочку.
— Да как? Нормально. Он принюхивается к нам, мы принюхиваемся к нему, — пожал плечами старлейт.
— А ничего с ним в последнее время не произошло?
— Это ты о чем, отец? — воззрился на него милиционер.
— Да кто-то говорил, что его подстрелили, что ли.
— Кто сказал?
— Не помню.
— Покажи его мне, я плюну ему в рожу! — разгорячился мент. — Или сам плюнь ему в глаза! Этот Матейченков, шайтан его забери, жив и здоров, и пьет из всех нас кровь — дай бог!..
— Может, кто-то выдал желаемое за действительное, — успокоил его шейх и расплатился за контакт парочкой быстро обесценивающихся мятых российских купюр непонятно с чьим профилем.
Итак, вопрос о результатах выборов оставался открытым, и страсти в республике продолжали накаляться.
…Поздним вечером, когда Иван Иванович, по обыкновению, собирался идти в комнату с телефоном, чтобы звонить в Москву, домой, в дверь его номера постучали условным стуком.
— Входи, Сергей Сергеич! — крикнул Матейченков. — Для тебя всегда открыто, сам знаешь.
— Не спишь, товарищ генерал? — спросил Завитушный, входя в комнату и притворяя за собой дверь.
— До сна, как видишь, далеко, — с этими словами Матейченков показал на стол, на котором лежало несколько оперативных документов. — Надо сегодня изучить и отреагировать.
— Тут работы до утра хватит.
— Часика три-четыре, думаю, все же удастся поспать, — улыбнулся генерал.
— Дай бог.
— Ты-то чего полуночничаешь?
Только теперь Матейченков повнимательнее присмотрелся к ночному гостю. Никогда еще его помощник не выглядел таким усталым и удрученным. Даже глаза его, обычно такие живые, теперь, казалось, излучали уныние.
Шрам на щеке успел поджить, от него оставалась только красная полоска, но хромота оставалась.
— С чем пришел?
— Дай отдышаться.
— Садись. — гость уселся прямо на койку, аккуратно заправленную солдатским одеялом, проигнорировав стул. Такого раньше Завитушный никогда себе не позволял.
Генерал сказал:
— Выкладывай.
Сергей Сергеевич ничего не ответил, только с ожесточением поскреб заросший затылок.
— Чайку?
Не дожидаясь ответа, генерал включил электрочайник, выставил на стол, отодвинув бумаги, заварочный чайник, две чашки, сахарницу, початую пачку печенья.
Гость безучастным взглядом следил за этими хлопотами, потом поднял голову и тихо произнес:
— Плохо.
— Ты о чем?
— Устал народ, Иваныч. А это страшно.
— Я делаю все, что могу.
— Не о тебе речь, — махнул рукой Завитушный. — Народ, понимаешь, крутится, как белка в колесе. Бьется он, бьется, а все дело не движется, стоит на месте.
— Знаю.
— Не упрекать тебя пришел. Обсудить: как дальше жить нам? Скажи, что дальше делать?
Матейченков заварил чай, разлил его по стаканам: