Горячий доктор
Шрифт:
— Папа, — повторяет он медленно.
Я хмурюсь, когда у меня появляется мысль, о которой я даже не думала до этого момента.
— О, боже. Ты ведь хочешь детей, не так ли? Пожалуйста, скажи да, потому что мое сердце не выдержит больше на этой неделе.
Его брови смягчаются, и он кивает, целуя меня в лоб и прижимая меня ближе.
— Да. Я хочу детей.
— Ладно, хорошо.
— Двух.
Я усмехаюсь.
— Ещё лучше. Итак, у тебя есть диагноз для меня?
— Я, вероятно, должен провести ещё несколько тестов, — шутит
— Да ну? — Я откидываю голову назад и улыбаюсь ему.
Другую свою руку он кладет мне на лоб, словно измеряет температуру. Он шипит себе под нос.
— Как я и подозревал — у тебя проблемы.
Я взрываюсь от смеха.
— Любовь, да? Тогда какой у меня план лечения?
— Поцелуи, — говорит Мэтт, прежде чем предложить мне один. — Это должно немного помочь. — Затем он переворачивает меня и прижимает своим телом к дивану. — Секс. Дважды в день, по необходимости больше, — его рот на моем, когда он говорит, и я чувствую его улыбку на своих губах.
Я стону.
— Побочные эффекты могут включать повышенный пульс, потоотделение, чувство эйфории.
— Мэтт. Ты убиваешь меня.
Но он не сдаётся. Ему действительно это нравится.
— Если симптомы не спадут через четыре-шесть месяцев, нам, возможно, придётся скорректировать наш план.
Я изгибаю бровь.
— Больше секса?
Как оригинально.
Мэтт усмехается и качает головой, немного отклонившись назад, чтобы лучше меня видеть.
— Нет, Бэйли. Обязательства. Свадьба. Долго и счастливо.
Моя улыбка начинает дрожать. Мои внутренности сделаны из сентиментального месива.
— Долго и счастливо? — спрашиваю я, мой голос получается писклявым.
Его лицо становится мрачным, и Мэтт вызывает хмурый взгляд, достойный Оскара.
— Боюсь, это может быть единственным лекарством. — Затем он ломает образ, усмехается и целует меня ещё раз. — А теперь, как нам уговорить Джози переехать в Коста-Рику?
ЭПИЛОГ
Два года спустя
Бэйли
— Ты это слышишь? — нетерпеливо спрашиваю я.
На лице Мэтта появляется весёлая полуулыбка, когда он смотрит на меня.
— Я могу слышать, как бутерброд, который ты съела на обеденном перерыве, проходит свой путь в твоём кишечнике.
— Очаровательно.
Его глаза расширяются.
— Подожди. Тсс, я слушаю.
Моё сердце выпрыгивает из горла, и я тянусь к стетоскопу.
— Дай мне послушать! Дай мне послушать!
Мэтт качает головой и прикладывает палец к губам, пока медленно сдвигает диафрагму стетоскопа на несколько миллиметров левее. Я раскинулась
Выражение лица Мэтта смягчается, небольшая искорка загорается в его глазах, и я знаю, он сделал это. Он слушает сердцебиение нашего ребёнка. Я слышала его несколько раз, но моменты в кабинете врача всегда мимолетны и слишком клинические. Мой гинеколог обычно слишком занят настраиваем ультразвукового аппарата, проверкой жизненных показаний ребёнка, печатью фотографий. Это всегда заканчивается прежде, чем я смогу действительно хорошо послушать, но сейчас, когда уже беременна чуть больше четырёх месяцев, наш ребёнок должен быть достаточно большим, чтобы мы могли услышать его сердцебиение дома, прямо как сейчас.
Мэтт смотрит ниже на свои часы, и я знаю, он считает удары в минуту. Проверяет сердцебиение ребёнка и прислушивается к шумам или аномалиям. Даже в такой обстановке, он не может устоять перед желанием проверить своего самого драгоценного пациента — своего сына. Несколько секунд спустя он кивает, и я знаю, что все в порядке.
Делаю глубокий вдох, хотя я даже и не подозревала, что не дышу, пока Мэтт снимает наушник. Его другая рука остаётся неподвижной с диафрагмой на месте.
— Здесь, послушай. Он много двигается, но ты должна это услышать.
Я вставляю наушники в уши так быстро, как могу, но не успеваю. Я ничего не слышу. Постой! я слышу...
Нет. Это мой кишечник.
Я хмурюсь и качаю головой. Мэтт подстраивает диафрагму немного левее.
— Здесь?
— Нет.
Он подстраивает её снова и вот! Я могу слышать!
Хватаю его за запястье, останавливая его движение. Наши глаза встречаются. Нет сомнений в том, что я слышу. В наушнике это отдаётся, как скачущая лошадь, самый отчетливый, внушающий трепет звук в мире — крошечное сердце бьётся внутри меня.
— Так быстро, — говорю я удивленная.
В уголках моих глаз накапливаются слезы.
Мэтт кивает.
— Я насчитал сто пятьдесят два удара в минуту и никаких шумов.
Я улыбаюсь, затем откидываю голову назад на подушку и, слушая, закрываю глаза. Я могу провести так весь день. На этом этапе наш маленький мальчик ещё настолько маленький, что большую часть времени не чувствую никаких его признаков. Слушать его спокойное сердцебиение — обнадеживающее напоминание, что он тут, в том месте, где и должен быть.
Я ощущаю, как рука Мэтта прижимается к моему небольшому возвышению, и затем он что-то шепчет, что не могу услышать. Я открываю один глаз и смотрю на него, пока он водит кистью своей руки туда-сюда по моей коже, как будто прикасается к нашему маленькому мальчику.
— Твоя мама прямо сейчас слушает твоё сердцебиение, поэтому ты должен сидеть спокойно, — говорит он. Я улыбаюсь и тянусь вниз взъерошить ему волосы. Мэтт оставляет поцелуй на моем животе и смотрит наверх. — Я думал о том, как нам назвать его.