Горячий доктор

Грей Р. С.

К сожалению, второй вариант — он уезжает без меня — слишком трудно даже представить.

Итак, видишь ли, я застряла посередине, чувствуя себя дурой из-за того, что так расстроена этим. Мы вместе всего несколько недель, и все же мысль, что он уедет, тянет меня назад в тёмное место, которое я не посещала с тех пор, как потеряла родителей. Я не сплю всю ночь, ворочаясь от бессонницы. Еда потеряла свою привлекательность. Хожу в недомогании, безуспешно стараясь создать для Джози хорошее прикрытие. Надеваю фальшивую улыбку, которую она видит насквозь.

Она знает, что что-то не так, но я ничего не говорила ей о гранте. Не думаю, что должна

это сделать, пока не буду уверена наверняка, что мне нужно. Сейчас она привязана к Мэтту, как и я. Джози настаивает на том, чтобы написать ему благодарственное письмо за рождественские подарки, и спрашивает, почему он не пришёл к нам на ужин на этой неделе. Она даже прячет «Голодные игры» в мою сумочку, чтобы я могла передать ему ее на работе.

— На всякий случай, если он захочет почитать!

Я была дурой, что ввела его в нашу жизнь так быстро, как сделала. Я должна была быть уверена, что это настоящие, длительные отношения, прежде чем представила её ему.

Теперь, когда он уедет, Джози будет убита горем, как и я.

В течение следующих нескольких дней, я провожу бесчисленное количество часов, исследуя Коста-Рику. У меня есть защищенная паролем папка с кодовым названием: «Очень скучные рабочие материалы», куда сохраняю все найденные материалы — информация о гранте Макартура, статьи, посвящённые Мэтту и его предложению. Заглядываю на сайт больницы и даже нахожу фотографии Мэтта во время прошлых медицинских командировок. В частности, один особенно потряс меня — он склоняется над больничной койкой и передаёт плюшевого мишку девочке не старше десяти лет. Она подключена к миллиону аппаратов, но это не притупляет ее лучезарную улыбку. Подпись ниже объясняет, что благодаря Мэтту и его команде она только что прошла процедуру, которая изменила ее жизнь. Благодаря ему она сможет прожить более полную, безболезненную жизнь.

Фотография подтверждает то, что я уже знаю, — Мэтту нужно ехать в Коста-Рику.

В четверг, после моей ссоры с Мэттом, я сижу, ужинаю с Джози и решаю затронуть тему переезда.

— Тебе здесь нравится? — спрашиваю я, пытаясь непринуждённо звучать.

Она в замешательстве морщит нос.

— В этом доме? Хорошо. Я имею в виду, в идеале мне хотелось бы побольше комнату и больше места для хранения моих книг, но...

— Нет, здесь, в этом городе, твоей школе, и все такое.

Она пожимает плечами и откусывает спагетти, прежде чем ответить:

— Да, здесь здорово.

Четырнадцатилетки — непробиваемые крепкие орешки.

Я настаиваю, пытаясь задавать общие вопросы, чтобы она ничего не заподозрила.

— Ты бы хотела жить где-то ещё? Как студент по обмену?

Ее взгляд поднимается на меня, и она выглядит обеспокоенной.

— Ты думаешь меня куда-то отправить? Потому что я знаю, что говорила тебе, что уберу чистые тарелки до того, как ты придешь с работы, но я делала домашнюю работу и — хорошо, ладно! На самом деле я заканчивала перечитывать Сумерки, но сделаю это прямо сейчас!

Ее стул скрипит об пол, когда она вскакивает.

Я качаю головой, пытаясь не рассмеяться.

— Нет! Ничего подобного. Я просто помню, когда я была в твоём возрасте, я всегда думала пожить за границей год или два. Большинство моих друзей ездили в колледж, но у меня не было такой возможности.

Она кивает и снова садится, наконец, понимая.

— Конечно. Ещё бы. Моя подруга Сара прошлым летом уехала жить во Францию со своим папой, и она вернулась с самыми

классными историями и миллионом классных фотографий, размещённых в Инстаграме... — Джози внезапно останавливается и осторожно смотрит на меня. — Я имею в виду, конечно, это забавно, но все это не имеет смысла. Мне нравится жить здесь, с тобой.

Она рассматривает нашу кухню, и я понимаю, она пытается пощадить мои чувства. Для неё этот разговор гипотетический. У нас нет денег для путешествий. Лучшее, что ей светит из заграницы — это просмотр документального фильма на канале путешествий.

Я провожу остаток ночи, сгорбившись над компьютером, исследуя.

***

На следующий день на работе я направляюсь сразу в операционную. За последние несколько дней это стало моим образом действия и вполне успешным. Прячась здесь, я уменьшаю шансы на неловкие встречи в коридоре с Мэттом. Мы видим друг друга только тогда, когда моем руки, окружённые дюжиной людей, готовых к операции. Я прячусь под своими слоями, радуясь маске и защитным очкам. Если мы говорим, то только о деле, хотя все ещё есть тонкие намёки, что это убивает его так же, как и меня. Я вижу это каждый раз, когда наши взгляды встречаются. Шторм. Тоска. Слова, которые рождаются и умирают на его языке.

Мэтт не задерживается после операции. Не пытается загнать меня в угол или спросить, думала ли я ещё о его предложении. Мне бы хотелось, чтобы он меня немного подтолкнул. В понедельник мне нужно было пространство. Во вторник, среду и четверг мне нужно было привести голову в порядок, но сейчас, сейчас прошло уже пять дней с тех пор, как я ощущала рот Мэтта на моем, с тех пор, когда его руки были на моей коже. Я скучаю по нему в кровати. Скучаю по тому, что мне приходится мириться с крошечным местом на матрасе между Мэттом и стеной. Без него такое чувство, что я сплю на кровати сделанной для Шака, с таким количеством места, которое мне приходится занимать. Я ненавижу это. Я скучаю по нему.

И не переживу такие выходные.

Меня не волнует Коста-Рика или наше будущее. Ответственность — шмответственность. Я хочу быть импульсивной и глупой. Я хочу внести свой вклад в процесс принятия решений и почувствовать снова нас, даже если на минутку.

Дверь операционной открывается и заходит Мэтт. У меня в горле перехватывает дыхание, и электрический заряд проходит сквозь меня. Это больно — быть с ним рядом каждый день, тщательно сдерживая свои мысли. Он приветствует команду и проверяет пациента. Тем временем я стою возле операционного стола не в состоянии оторвать от него глаз. Ему нужно пять с половиной лет, чтобы пересечь операционную и войти в накидку, которую я держу для него открытой. Когда наши взгляды встречаются, мой желудок сжимается. Каждый раз это застает меня врасплох.

— Доброе утро, Бэйли, — говорит он, кивая. — Все готово?

«Давай не будем ссориться, и я думаю, ты должен поехать в Коста-Рику, и я бы с радостью поехала, но не думаю, что получится с Джози, и мы только начали встречаться, и этот операционный колпак цвета морской волны очень подчёркивает твои глаза, и думаю, я влюбляюсь в тебя, хотя мы не разговаривали несколько дней. И ты был серьёзен по поводу того, чтобы я поехала с тобой, потому что я могу быть достаточно сумасшедшей, чтобы согласиться» — это то, о чем я не говорю, когда прочищаю горло и смотрю вниз на подносы, которые закончила устанавливать несколько минут назад.