Горячо
Шрифт:
Но всё я это лишь про себя кричу. А вслух:
– Нет, потерпит...Перезвони, пожалуйста, как освободишься.
Сбрасываю вызов. И так и сижу, слепо глядя перед собой. Правая ладонь непроизвольно накрывает низ живота. Прислушиваюсь. Ничего. Так странно...
Напротив на стене агитплакат о пользе грудного вскармливания. На нем нарисован такой милый розовый малыш. В груди шевелится что-то трепетное и беспокойное. Нечеткие образы тревожат. Вздрагиваю от неожиданного треньканья телефона.
Тимур. Облизав пересохшие губы, принимаю вызов.
– Да?
– Привет, Мариш, что- то случилось у тебя?
– слышу, как затягивается и хмыкает в трубку, - Испугала своим звонком.
– Почему?
– бормочу, сжимая до хруста корпус телефона.
– Обычно не звонишь на работу. Ты же у врача была? Что-то не так?
Вопрос в лоб окончательно выводит из равновесия. Лихорадочный жар от волнения разрастается внутри до максимальных размеров. Жмурюсь, словно собираюсь в пропасть прыгнуть с хлипкой страховкой, и выпаливаю одним предложением.
– Всё так. Я беременна.
В трубке повисает гробовая тишина, которую слушать просто невозможно!
Заполняю её, частя:
– Шесть недель. Получается, что у Жиренко ещё произошло...Я переживала, что болела после на Новый год, но там всего пару дней...Зоя Михайловна сказала, что все должно быть хорошо...Завтра сдавать анализы...Рожать в начале октября...
Говорю все медленней и медленней, потому что Тимур молчит!
– Тим?
– зову его жалобно.
– Я тут, - глухо отзывается как -то неестественно ровно, - В шоке просто...
– Я знаю, что мы не планировали...
– мой голос начинает неуверенно дрожать.
Тут же ругаю себя за эту интонацию и странную попытку будто оправдаться перед ним! Замолкаю, поджимая губы в тонкую линию.
– Мариш, это...- бормочет сдавленно, - Убила меня...
Сердце сковывает льдом. Каменею. Он не рад?
Слышу его шаги. Отходит куда-то.
– Я так счастлив, что не знаю что сказать, - Тимур почти шепчет в трубку. Его низкий голос отдается вибрацией в каждой клетке, и на мои глаза наворачиваются непрошеные слёзы. Всхлипываю, зажимая рот рукой. Эмоции словно текут по мобильным частотам, связывая нас в одно, - Девочка моя любимая, это охрененно просто...Вот это да...
– Да?
– шмыгаю носом, смеясь. Меня отпускает, мне так легко.
– Да, я этого хотел, но все равно неожиданно. Я очень рад. Люблю тебя, Мариш.
– Я тоже люблю... Я так благодарна судьбе, что встретила тебя.
______________________
Мои дорогие!
Нам остался только небольшой эпилог в гостях у Дамира. Будет выложен дня через четыре. И мы попрощаемся с большой семьей Керефовых!
Эпилог 1. Тимур
Эпилог 1. Тимур
За столом у Дамира шумно.
И кажется, что даже его огромный дом вот-вот лопнет от гостей. У брата юбилей - приехали все ближайшие родственники, а нас -только детей - у отца семеро. Шесть сыновей, из которых я младший, и дочка. А у них еще и свои семьи и дети, да не по одному...
Развеселый дурдом, который с непривычки не так просто и выдержать.
Марина как широко распахнула глаза ещё у стойки регистрации в аэропорту, увидев, что одних моих родственников набивается пол самолета, так и ходит до сих пор притихшая, со слегка осоловелым взглядом. Пробовал над ней подшучивать, но у Марины Андреевны на фоне гормонов, наверно, смех в любую минуту рискует закончиться слезами, поэтому я от неё быстро отстал.
Пусть привыкает, обтирается, а я рядом про себя поугораю над молча офигевающей журналисткой моей. Такая она милая в своих искренних, плохо скрываемых реакциях.
Приехав к Дамиру и разместившись в отведенной нам комнате, сразу спустились к остальным в большую гостиную, залитую солнечным зимним светом за счет панорамного остекления в два этажа. Звук голосов и смеха эхом звенел, отражаясь от стен огромного пространства.
Раньше, когда я был маленький, у нас в семье было принято женщин и мужчин рассаживать по разным концам стола, а детей и вовсе часто не пускали, накрывая им отдельно. Но сейчас уже давно не так - все смешались. Разве что девчонкам самим хотелось оградиться и дружной кучкой посплетничать, а не слушать мужские разговоры, то и дело вертящиеся вокруг бизнеса и других не очень интересных им дел.
Вот и сейчас мужчины и женщины по большей части разделились, заняв противоположные углы стола. Дети помладше носились вокруг, а подростки своим кружком собрались на веранде за стеклянным фасадом у дымящихся мангалов.
– Боже, я никого не запомню, - бормочет беспомощно Марина, замерев на последней ступеньке лестницы и непроизвольно крепче сжимая мою руку своими прохладными слегка влажными пальцами.
– Тебе пока всех и не надо, - хмыкаю ласково, - Главное, что они запомнят тебя. Пойдем, деду и отцу представлю, а остальные - дело техники.
Веду робеющую Марину к мужчинам во главе стола. Любопытные взгляды родственников прожигают со всех сторон, пощипывая. Я пока никак официально не обозначал статус Марины Андреевны - хочется озвучить сразу всем лично, и поэтому все конечно ждут какого-то объяснения тому, что я привез незнакомую женщину на сугубо семейный праздник.
Первым делом подвожу к деду - как положено. Марина нервным движением одергивает юбку. Дедуля слеповато щурится - ему уже за девяносто, видит он плохо, но нюх на людей и события острый как и тридцать лет назад. Наклоняюсь и расцеловываю любимого дедушку в сухие морщинистые щеки. Сжимаю крепко его немощные плечи.
– Вэй, дорого-о-ой, - тянет дед одобрительно, похлопывая меня по спине слабой рукой, - Ну, знакомь, раз привел, - и снова впивается мутным взглядом в Марину, цокая языком.
– Дедушка, это невеста моя, Марина, работает журналисткой. Мариш, Рустам Зурабович.
– Очень приятно, - Маринка вежливо улыбается.
Дед кивает, внимательно ощупывая её взглядом. Переводит внимание на меня.
– И что так прямо и невеста, женишься что ли наконец? Не верю я...- качает головой, расплываясь в хитрой ухмылке, - Это что за зверь в горах сдох?!