Господь хранит любящих
Шрифт:
— Возможно, мне совершенно безразлично, что со мной будет. Возможно, я убью вас, чтобы дать Сибилле шанс.
— Вы этого никогда не сделаете, — возразила Петра. Ее сигарета сгорала в руке, шапка пепла все увеличивалась.
— Это почему же?
— Во-первых, вы для этого слишком трусливы, а во-вторых, вы любите Сибиллу. Вы хотите жить с ней. А если вы меня убьете, этого не будет.
Она взяла журнал и раскрыла его.
— Опять эти бесконечные скандалы вокруг Гогенцоллернов [81] , — пробурчала она, качая головой.
81
Гогенцоллерны (Hohetnzollern) —
Я встал.
— Ну, что еще?
— Где ваше виски?
— Вот видите, я и об этом позаботилась. Все на кухне.
Я обошел кровать, схватил Петру за волосы, рванул к себе и со всей силой ударил по лицу. От второго удара из носа у нее потекла кровь. Кровь стекала по подбородку и капала ей на грудь.
— Только посмейте еще раз, и все будет кончено!
— Извините, — сказал я.
— Принесите из ванной полотенце и сотрите мне кровь!
Я взял полотенце, намочил его и стер ей с лица кровь.
— Теперь с шеи.
Я выполнил ее требование.
— Теперь с груди. Я выполнил.
9
«This is the American Forces Network! AFN Munich now brings you Music at Midnight…» [82] Вступил саксофон. «Glenn Miller and At Last…» [83]
Я выпил полбутылки. Я лежал в постели со стаканом в руках. Ведерко со льдом и бутылка содовой стояли на ковре у кровати. Петра не пила. Она читала публикации с продолжениями в иллюстрированных журналах. Из радиоприемника возле телефона звучала музыка.
82
Говорит радиостанция американских вооруженных сил! Эй-эф-эн из Мюнхена передает музыку для полуночников… (англ.)
83
Гленн Миллер и его «Наконец» (англ.)
«At last my love has come along…» [84]
Потом я заснул. Когда я проснулся, было два часа ночи. Свет горел. Петра все еще читала. Я поднялся, она схватилась за телефонную трубку.
— Спокойно, — сказал я. — По ночам я обычно встаю в туалет.
За ночь я просыпался еще несколько раз. И каждый раз — стоило мне открыть глаза — я встречался взглядом с Петрой. Я спросил:
— Вы не устали?
— Нет.
— Вы что-то приняли?
84
«Наконец пришла ко мне любовь…» (англ.)
— Первитин, — ответила Петра.
Утром она приготовила завтрак, и мы пили кофе на ее маленькой кухоньке. За ночь погода переменилась, подул сильный фен [85] , и снег начал таять. Небо было затянуто желтыми облаками. До обеда Петра чинила свое белье: пришивала пуговицы, меняла резинки на поясах
Потом мы обедали и после обеда снова вернулись в комнату. В шестнадцать часов мы выехали в город. Петра посетила своего адвоката. Она настаивала на том, чтобы я ее сопровождал. Когда я отказался, она повторила свою старую угрозу о полиции, и я перестал сопротивляться.
85
Теплый сухой ветер. (Прим. пер.)
Стемнело рано. Улицы были сырые и грязные, снег таял, и машины катили по черным, заполненным водой колдобинам. Поезд, на котором должна была приехать Сибилла, опаздывал. Мы стояли на перроне вокзала, и фен протяжно завывал и раскачивал электрические лампочки.
Этим вечером я молился. Я подумал, что это стыдно и низко с моей стороны — заключить мир с Богом в момент, когда я не знаю, как мне быть дальше. А потом решил: если Он есть, то пусть посчитает своей победой то, что я обращаюсь к нему именно в тот момент, когда не могу обойтись собственным разумом.
Я молил Бога защитить Сибиллу. Я молил: «Сделай так, чтобы она заподозрила неладное. Сделай так, чтобы она не приехала в Вену. Дай ей остаться с фальшивым паспортом в Германии. Если Сибиллы не будет в том поезде, который мы ждем, я поверю в Тебя!» На такой манер я пытался заинтересовать Бога в нашей сделке. «Сделай так, чтобы мы прождали напрасно. Сделай так, чтобы Сибилла не приехала в Вену, Боже, и тогда я поверю, что Ты есть и что Ты услышал меня!» В этот вечер, вопреки всем своим инстинктам, я был полон решимости уверовать, что Бог присутствует в каждом акте мышления.
«Внимание! Арльбергэкспресс из Цюриха через Зальцбург и Линц прибывает на третий путь».
Я увидел огни дизель-локомотива. Они появились далеко за централизационным постом, между сигнальными огнями, и медленно приближались.
«Господи, если Ты мне сейчас поможешь…»
Огни все приближались. Навстречу ему покатились тележки носильщиков. И вот поезд дальнего следования въехал под своды перрона и остановился.
— Стойте здесь! — приказала Петра и скрылась за колонной. Пошли первые пассажиры. Обнимались друзья. Какой-то ребенок с криком «Папа!» бросился к поезду.
«Господи! Господи, прошу Тебя!»
Все больше пассажиров шло мне навстречу, Сибиллы не было видно. Мое сердце бешено колотилось. Если Бог принял мое предложение и я теперь должен в него верить, значит, я буду обязан пойти на исповедь. Я стал размышлять, к каким последствиям это приведет. Должен ли я выложить пастору всю ситуацию, в которой оказался?
Ребенок, кричавший «Папа», возвращался; он весь сиял и тащил за собой загорелого светловолосого мужчину. Рядом с мужчиной шла Сибилла. Она помахала мне. Я подумал: все, Бога нет. Потом я, правда, рассудил, что, может, Он и существует, но не пошел на мое предложение.
Носильщик тащил чемодан Сибиллы. Я сделал шаг вперед. Она обняла меня:
— Здравствуй, родной! На границе все прошло гладко…
Ее голос оборвался. Я знал почему, хоть и не видел Петру. Я почувствовал, как Сибилла застыла в моих объятиях, и тихо сказал:
— Я ничего не мог поделать. Со вчерашнего дня она шантажирует меня.
И только потом я повернулся. Петра выступила из-за колонны. Первитин увеличил ее глаза, зрачки были неимоверно расширены.
Она спросила: