Господь

Козлов Владимир Александрович

– Присылай своего нотариуса, коль ты мой душеприказчик. Я согласен сейчас на любые условия, от которых пахнет свободой. И ещё организуй мне свидание с Надеждой.

– Обязательно – обрадовался такому исходу Гуран. – Мы ведь с Женей семью твою не забываем. Всё-таки Вера наша крестница. Буквально вчера привезли ей трёхлитровое ведёрко клубники.

Гуран моментально преобразился в лице и покинул комнату свиданий в хорошем настроении. А Господин вернулся в камеру с двумя большими пакетами деликатесов. В этот день в социальной камере номер шестнадцать справляли праздник живота.

Через два дня в пятницу Петухова опять посетил Гуран, но уже с нотариусом. Все свои активы Георгий подписал Гурану. Отныне свобода улыбалась ему широко, как он считал. Но это были ошибочные надежды. Свобода пришла, только не для него. Его сны об амнистии оказались вещими. Восемнадцатого июня 1992 года Верховный совет РФ объявил амнистию для заключенных и подследственных. Освобождались участники боевых действий, женщины, мужчины старше 60 лет, инвалиды, лица, а также осужденные за преступления по неосторожности, и подростки, осужденные за не тяжкие преступления. После этой неслыханной милости президента вся тюрьма гудела от радости.

Геру Господина, щедро камерный люд перекрестил в Господа. Пачками выпускали людей на свободу. Ушёл Хилый, как участник военных действий в Афганистане. Освободили и всех близких друзей Джамбула инвалидов. А его самого и Джамбула оставили в камере. Не подлежал амнистии и молодой Пэр, и на этот раз он сверху спустился вниз. Лёг рядом с Джамбулом. Оставили Елисея, Витамина как ранее судимых и группу бывших бомжей, которые работали при тюрьме.

Господь неторопливо прошёлся по камере и начал вслух считать от безделья численность арестантов. Все ждали такого дня. Арестанты до того устали от всех тюремных неудобств. А главное от недосыпания. Они умиротворённо смотрели на Господа, не мешая ему считать. Хотя без подсчёта все знали, какое наличие арестантов камеры.

– Всего осталось восемнадцать человек, а это значит, что каждый подследственный сегодня будет иметь свой уголок для отдыха внизу, – сказал Господь.

– Особо не спеши, людей обнадёживать, – предупредил его Джамбул. – Этапы будут приходить и не по одному разу на дню. Как говорят, свято место пусто не бывает. Главное, чтобы современное – беспредельное общество к нам не подсаживали. Я-то, никого не боюсь, но лишних проблем не хотелось бы иметь.

Господь недоумённо пожал плечами, и чтобы не показаться тюфяком перед сокамерниками, тихо спросил:

– Что за общество такое?

– Запредельные быки внушительных размеров. Нас они точно побояться тревожить, а вот над этой публикой, – кивнул он на ряды коек, – будут измываться.

– А ты на что, ты же смотрящий камеры?

– А ты Господь тюрьмы, – парировал Джамбул.

– Ну, допустим не тюрьмы, а камеры. И Господь – это кличка, производное от Господина, но никак не статус.

– Хватит, Гера прибеднятся. Ты как я помню, ни одному бесу в критических состояниях спуску не давал в наши молодые годы.

– Я не изменился в этом плане, только организованней и сдержанней стал.

– Никогда не забуду, как ты однажды компании неформалов, мочившихся под аркой, сделал замечание. Как они на тебя накинулись. Я и опомниться не успел, как ты всех троих уложил. Одному нос лепёшкой сделал, двоим руки вывихнул.

– Это были взрослые парни с нашего двора. Они давно напрашивались на комплимент. Вели себя безобразно, ко всем придирались. Зато после моего крепкого физического внушения двое исправились и ушли служить по контракту. А третий, которому я нос рихтовал, вскоре от передозировки наркотиков умер.

Глава 8

После амнистии прошло два месяца, а половина мест в камере пустовало. А судя по настроениям и разговорам надзирателей, то резко сократились и этапы в следственный изолятор.

– Знать новая власть страны победила преступность, – за завтраком ехидно заявил Витамин.

– Неправильно истолковываешь пустоту камеры, – осадил его Елисей. – Кормить зэков нечем, вот и не сажают. – Радоваться надо и умиротворяться камерной тишиной. Всё-таки Витамин согласись со мной, что восемнадцать человек, не пятьдесят. Так что отдыхай и поплёвывай в потолок.

Витамин выжидающе замолчал, а затем отпустил язвительную реплику.

– Слушаюсь, Костыль Иванович. Но в потолок плевать не имею возможности. Пред моими очами не потолок, а ложе верхнего яруса, на котором лежит арестант.

После завтрака большая часть камеры ушла на работу. А чуть позже вывели желающих идти на прогулку. Всего шесть человек вместе с двумя друзьями Господом и Джамбулом изъявили желание подышать свежим воздухом. В камере остались Витамин с Елисеем один таджик, один узбек. Оба плохо знали русский язык. А ещё отказался от прогулки Пэр. У него неожиданно после завтрака разболелся зуб. Прогулочные дворики были небольшие, где-то шестьдесят квадратных метров. Но для прогулки места значительно больше чем в камере. Чем и занимались два друга, измеряя по несколько раз длину дворика.

Через полчаса Соловей открыл двери дворика и подозвал Джамбула.

– В твоей камере новосёлы. Двенадцать человек. Из них четверо Октябрята. Старайтесь поладить с ними.

– Обязательно! – коротко на ходу бросил Джамбул.

Дверь закрылась. У Джамбула лицо сделалось каменным. К нему тут же подошёл Господь.

– Твоё лицо кардинально изменилось и глаза потускнели, что неприятные новости получил?

– Меня немного озадачил Соловей. В нашу камеру заселили новых людей из них четыре качка.

– Подумаешь, трагедия большая, – ухмыльнулся Господь. – Ну и бог с ними, с качками. Может они нормальные ребята, спортсмены, как и мы.

– Ты Гера многого не понимаешь, – настороженно говорит Джамбул. – Коридорный меня предупредил, чтобы мы поладили с ними. Вероятно, они к нам направлены с определённой миссией?

– Да бог с ними, и с их миссией.

– Нет, Гера, такие новосёлы поднимаются только для того, чтобы кого-то нагнуть. А такой мишенью можешь быть и ты, и я. Но скорее всего ты. Слишком большие деньги крутятся вокруг тебя.