Господа гусары, молчать!

Серпента Евгения

Выйдя от Натальи, он увидел в телефоне значок пропущенного вызова. Алена. Набрал, но номер был недоступен. По правде, не хотелось разговаривать с ней до того, как встретится с Инной. Оставалось еще почти три часа, и Стас поехал в автосервис: хоть чем-то убить время.

Она встретила его в халате, растрепанная, как будто только что встала с постели. Неужели на что-то рассчитывала?

– Давай кофе выпьем и поговорим, - предложила весело, как будто разговор предстоял забавный и приятный.

– Говори, что хотела, и я пойду, - Стас остановился в прихожей.

Инна молча повернулась

и пошла на кухню, и ему пришлось последовать за ней. Она неторопливо насыпала в джезву кофе, налила воды, поставила на плиту. Села за стол, положив ногу на ногу – полы кимоно разошлись, обнажив то, что Стас предпочел бы больше не видеть. Да что там, вообще никогда не видеть.

– Надеюсь, ты не думаешь, что я тебя трахну, раз уж пришел? – спросил он, сев напротив.

– Я же написала, что никакого секса. Хотя это, наверно, было бы прикольно.

– Не вижу ничего прикольного. Инна, что тебе надо?

Она не отвечала. Закурила, сделала несколько затяжек, положила сигарету на блюдце. Разлила кофе по чашкам, села обратно.

– Ну, расскажи, как ты живешь? Сколько мы уже не виделись?

– Твою мать, мы будем о жизни разговаривать?

Инна взглянула на часы, медленно размешала в чашке сахар. Снова посмотрела на часы. И вот тут до Стаса дошло. Как до жирафа. И он даже дернулся встать, но тут в замке повернулся ключ…

Когда Алена обняла его – под окном, чтобы видела Инна, - у него на мгновение промелькнула шальная мысль. Может, не поверила? Или, может, ей наплевать на все – лишь бы быть с ним? Но кровь из прокушенной губы, острая боль в плече, куда все сильнее впивались ногти Алены, - это был ответ. И захотелось, чтобы боль эта была еще сильнее. Чтобы заглушила ту, которая разрывала все внутри.

Если бы только она захотела его выслушать!

А впрочем, даже если бы и захотела – что? Понять? Простить? Смог бы он на ее месте? Да он даже представить себя на ее месте не мог.

И все же Стас попытался. Но пришлось ответить на ее вопрос. Да или нет… И все.

Алена, нежная, хрупкая, вдруг оказалась такой сильной, что он почувствовал себя… Права была Инна – он жалкий трус. И всегда был таким. Трус и слабак, который только пыжился изображать из себя крутого.

А что сделал бы трус и слабак? Покончил бы с собой? Да ну, для этого тоже нужна хоть какая-то решимость. Позвонил в клуб и сказал, что заболел. Самохин был где-то за границей, а управляющий Стаса, кажется, побаивался – во всяком случае, слова поперек не сказал.

Вернувшись домой, он напился в такую дымину, как еще никогда в жизни. И, кстати, последним смутным воспоминанием, перед тем как нырнуть в черный алкогольный омут, был бритвенный станок в руках: удастся ли разломать и вытащить лезвие?

А почему бы нож на кухне не взять? Все тупые? Да, Стасик, такие же тупые, как твоя никчемная жизнь. Как ты сам. Давай, вперед. Жить не мог по-человечески и умрешь, как мудак. Искать тебя никто не будет. Когда начнешь вонять так, что потянет в вентиляцию к соседям, приедет полиция и труповозка. А ты будешь плавать в ванне в загнившей кровище – белый, разбухший. И вялый член – как водоросль. А когда об этом узнает Алена…

Мысль об Алене поставила точку. Надо быть последней сволочью, чтобы ко всему добавить

ей еще и чувство вины. Она и так будет его ненавидеть. Сам во всем виноват – ему и жить с этим.

Стас бросил станок в раковину, вернулся в комнату и присосался к бутылке. Хлебал из горлышка коньяк, который обычно пил, смакуя вкус, по пятьдесят капель, пока не отрубился.

Что было дальше? Туман. Все в тумане. На автомате, на автопилоте. Теперь время снова тянулось, как скучный урок в школе. А потом словно в пропасть обрывалось. Обернешься назад – а там пустота. День прошел, неделя, месяц? И впереди – такая же пустота.

Через неделю Стас вернулся в клуб. Теперь он раздевался не для Алены. Ни для кого вообще. Назло – вот так вернее. Смотрите? Ну так смотрите. Потому что вам – не обломится. Он пытался скинуть на женщин в зале свои темные эмоции, но они возвращались к нему сторицей – таким же черным, грязным желанием, которое вызывало лишь отвращение. Круговорот грязи и отвращения в природе.

А вот с клиентками как отрезало. В один момент. Нет, он не закинул всех оптом в черный список, но если кто-то из них звонил, отвечал вежливо: прости, я серьезно болен, так что… Кто-то сочувствовал и желал выздоровления, кто-то равнодушно говорил: ааа, ну ладно. Только Кристине Стас сказал правду: девушка обо всем узнала, просто больше не могу.

– Понимаю, - вздохнула она. – И очень сочувствую. Жаль, с тобой было хорошо.

– Я тебе желаю, чтобы кто-то полюбил тебя по-настоящему, Крис. Ты хороший человек и заслуживаешь этого, несмотря ни на что.

– Спасибо, Стас, - Кристина всхлипнула в трубку. – Будет настроение, забегай просто поболтать, кофе попить.

– И тебе спасибо. Но не думаю, что это хороший вариант. Счастливо!

Иногда хотелось позвонить Инне и спросить: ну как, теперь ты довольна? Легче жить стало? Но смысла в этом не было никакого. Поэтому не звонил.

Мазохизм чистой воды, но Стас время от времени заходил на страницу Алены ВКонтакте. Там ничего не менялась, она не заглянула ни разу после их поездки в Париж и Амстердам. Просматривал в который раз старые записи, фотографии, перечитывал несколько ее сообщений в личку, особенно первое – с просьбой перезвонить и номером телефона.

Незаметно кончилось лето, и вдруг – словно росток сквозь асфальт – пробилась надежда. Робкая, слабенькая. Ну не может вот так все кончиться, если он ее любит, а она - его. Да, нужно время, чтобы все улеглось. Хотя бы для того, чтобы выслушала. Пусть после этого выгонит снова – но лишь бы увидеть ее.

Он пытался звонить и писать – бесполезно. Пытался написать в личку ВК – оказалось, что Алена закрыла личные сообщения. Пришел к ней домой, вспомнив, как она сама позвонила ему в дверь, - открыл лохматый парень и сказал, что снимает эту квартиру уже два месяца.

Стас узнал в интернете расписание занятий ее группы и ждал у академии – Алены не было. Даже ее бывшего парня увидел, но она не появлялась. Набрался наглости, зашел в деканат, обаял девушку-методистку.

– Она у нас больше не учится, - сказала та, просмотрев в компьютере списки. – Помечено, что ушла по переводу, но куда, пока данных нет. Видимо, в другом месте еще не зачислена. Или не пришло подтверждение.