Господа гусары, молчать!
Шрифт:
– А ты не трахаешь? – Алена попыталась перевести все в шутку, но Стас поморщился.
– А где я, по-твоему, знакомлюсь с девушками? В библиотеке? Тебя я тоже в клубе снял, хоть и не в своем. Давай уж будем называть вещи своими именами, если ты утверждаешь, что совершеннолетняя. Помнишь, ты спрашивала, много ли у меня было женщин? Так вот большая часть из них – именно те, которые из приватов. Они, знаешь, не только деньги дают, но и записочки с номерами телефонов.
– Понятно…
Стас рывком развернул ее к себе.
– Посмотри на меня! – это прозвучало как приказ. – Мы с тобой
– А мне не мало, - прошептала Алена, позорно шмыгая носом. – Я в тебя, наверно, еще тогда влюбилась. Два года назад. Давай не будем ничего строить и представлять. Просто будем вместе. Сколько получится. Ладно?
20.
Первую пару Алена, разумеется, проспала, только на вторую с трудом удалось ее разбудить.
– Спи, - сказала она, поцеловав его. Повозилась в ванной, перехватила что-то из холодильника и убежала.
Стас лежал в полудреме, то проваливаясь в сон, то просыпаясь. Ночной – то есть уже утренний – разговор с Аленой требовал основательного осмысления. Все, что произошло, когда они вернулись из клуба, произошло совершенно спонтанно и для него неожиданно. По большому счету, он всего в одном шаге остановился от того, чтобы и вторую свою профессию спалить. Но это определенно был бы уже перебор. Вот это уж Алена точно не поняла бы и не приняла.
А ночью, кстати, ему на приватах еще две записочки с телефонами сунули. Причем одна дамочка на вид была вполне так перспективная. И обе записки он выбросил. Не то чтобы внезапно решил с этой стороной своей жизни завязать. Что есть – то есть. Но вот добавлять в этот зоопарк новые лица… точнее, новые тела… совершенно не хотелось.
В ванной… это было рисково на самом деле. Вопрос не столько удовольствия, сколько доверия. Хотя и удовольствия, конечно… не сравнить.
Стас не соврал Алене, что ни с кем четыре года не было без резинки. На самом деле больше. Вообще только с Любой шесть лет назад.
Эгле – это было такое полудетское, романтическое. О Маргарите, первой своей женщине, Стас вспоминал с отвращением. Маринку удалось только поцеловать пару раз, хотя хотел ее страшно. А вот Люба… в нее он был влюблен.
Она училась на декоративно-прикладном отделении. Рыжая, кудрявая, веселая. Похожая на язык пламени. Стас у нее был далеко не первым, но опыт впрок не пошел, да и осторожностью Люба точно не страдала. «Сейчас можно так, безопасно». А он верил. Думал, уж она-то знает, как и что. А Люба потом рыдала у него на груди. Ни слова не сказала, пошла и сделала аборт. И так его это зацепило…
Разумеется, он не мечтал стать отцом в семнадцать лет. От одной мысли дурно делалось. Но то, что Люба решила все сама, даже для видимости с ним не посоветовавшись… Чувства отрубило в один момент. Телесная память была подлиннее, конечно, не без тоски по ночам, но и это прошло.
С Аленой… черт, все оказалось просто фантастикой, но… глупо и безответственно. Потому что в первый раз. Смешно сказать, но было, было кое-что в сексе, чего
Ну а дальше все понеслось само собой, без тормозов – разговор этот. Как будто на следующий уровень перешли. И тем, что она его увидела на сцене. И опасным сексом. На самом-то деле прозвучало все так, как будто стриптиз он танцует по приговору суда и это единственное, чем может по жизни заниматься. Будь он на месте Алены, удивился бы.
В том, что Стас сказал, не было ни слова неправды. Сейчас она его профессию приняла, и ей даже понравилось. Но это ненадолго. Все будет так, как он сказал. И досада от подъебов подружек, и раздражение, и ревность. Да, она будет это скрывать, но на сколько ее хватит?
Будь дело только в этом, все было бы намного проще. Да, ему нравилось быть стриптизером, в этом был реальный кайф. Но если бы встал выбор: Алена или стриптиз – даже сомнений не появилось бы. Может, еще неделю, несколько дней назад он не стал бы утверждать это так категорично, но сейчас знал точно. Стас действительно не мог пока назвать то, что испытывал к Алене, любовью, но знал, что это уже очень близко. Влюблен по уши – да. Страсть дикая – да. Наваждение, почти зависимость. Но под любовью он все-таки понимал нечто другое.
Так вот, проблема была, разумеется, не в стриптизе. И даже не в его другой… хм… работе. Вот ее бы он похерил вообще без сомнений. Ну да, доход упал бы на порядок, ну да черт с ним – если бы это могло исправить ситуацию, которую в принципе невозможно исправить.
Стас снова и снова вспоминал то, что сказал Кристине: правда все равно рано или поздно вылезет. Она вылезла бы, даже не подозревай Стас о существовании Инны. Завязал бы со всеми своими клиентками, постарался бы забыть об этом, но шлейф все равно тянулся бы. Такие вещи не зачеркнешь, из биографии не выбросишь. И всплывают они тогда, когда человек думает, что все давным-давно позади, на сто замков в темном подвале закрыто, и ключи утоплены в Марианской впадине.
Но была Инна. Не будь которой, не познакомился бы он с Аленой. Такой вот змеиный клубок. Надеяться на то, что Инна не узнает? Для этого надо было порвать с Аленой немедленно. Мог он это сделать? Уже нет. Сам, по своей воле – точно нет. Пока они просто встречаются, то у нее, то у него, еще можно скрывать. Но даже жить вместе не смогут, потому что рано или поздно мамочка все равно захочет выяснить, что за крендель полирует ее доченьку по абонементу.
В реальности картина знакомства с мамой будет выглядеть совсем не так, как Стас описал Алене. Не «чем вы занимаетесь, молодой человек?», а «ты в курсе, чем занимается твой молодой человек на самом деле?» А зная Инну, можно не сомневаться, что она выложит все. Утопит себя, но сдаст по полной программе. Начиная с того, как платила ему за секс, подцепив в клубе все на том же привате, и заканчивая деньгами за то, чтобы лишил Алену девственности. Не знакомиться с мамой? И чем объяснить это нежелание? Предложить уехать в другой город, в другую страну, на луну, мать твою? А это чем объяснить?