Господа гусары, молчать!
Шрифт:
– Алена, это стриптиз-клуб.
– Что?
Ушам не поверила. Это что, шутка?
– Ты хочешь сказать?..
– Да, я стриптизер. В женском клубе. И мне это нравится. Что, для тебя это шок?
Она молчала. Еще бы не шок, можно было и не спрашивать.
– Послушай… Я понимаю, сейчас тебе хочется выставить меня за дверь. Может, даже треснуть по роже, обложить матом и потом уже выставить за дверь. Только это ничего не изменит. Если для тебя это слишком, я пойму. Подумай до завтра. Если все-таки захочешь прийти,
Стас встал, быстро надел в прихожей туфли, взял куртку и вышел. Алена без сил опустилась на тот же самый стул, где только он только что сидел.
Ей показалось, что он репетировал эти слова не один раз – уж слишком гладко все прозвучало. Обдуманно. Хотя… совсем недавно она спросила, где он танцует, и услышала какую-то невнятную отговорку.
Господи, стриптизер… А ведь можно было бы предположить, вполне. Эта его особая ленивая грация, в каждом движении, такая… демонстративная. В нем было что-то остро, вызывающе сексуальное. Аура, флер. То, на что невозможно не отозваться.
И что теперь с этим делать?
Алена закрыла лицо руками. Не плакала, нет. Это действительно был шок. Как будто сидела на морозе, пока не перестала что-то чувствовать. Сколько времени прошло? Из оцепенения вырвал телефонный звонок. Светка.
– Аленчик, ты уже переехала?
– Да, - с трудом ответила пересохшим шершавым языком. – Приезжай.
– Прямо сейчас?
– Да. Если сможешь вина где урвать, будет здорово.
– Пооонял, - чуть растерянно протянула Светка и отключилась.
И действительно приехала с бутылкой сухого. Выслушала. Залпом выпила полбокала.
– Мда… - взъерошила свои короткие жесткие волосы.
– И что? Пойдешь?
– Свет…
– А что? Ну стриптизер. Красиво, эротично. Необычно. Не порноактер же. И не проститут.
– Ты думаешь? – усмехнулась Алена.
– Да я тебя умоляю, - расхохоталась Света. – С чего вдруг сразу? Они там даже не догола раздеваются. Пошла бы ты с ним на пляж – тебя бы смутило, что он в трусах и на него всякие бабы пялятся? Слушай, а он что, правда так хорош? Ну, в смысле?..
Алена сердито зашипела.
– Ну так тем более! Такое на дороге не валяется. Прикинь, его хотят все бабы, а он твой! Да я бы от одной только мысли кончила. Хочешь, с тобой пойду?
Они со Светой допили бутылку, и когда та уехала домой, Алене показалось, что все действительно не так страшно. Потом она снова засомневалась. И снова решила, что можно взглянуть. И так почти всю ночь – как на качелях. Заснула только к утру, так ничего и не решив. Зато проснулась, представила себя без него – и такая тоска затопила. Как будто снова шла от академии до Лавры.
Взяла телефон, перекинула несколько раз из руки в руку, решаясь. Написала сообщение: «Куда и когда?»
В ответ тишина. Долго-долго-долго. Наконец телефон пискнул.
Карта с отмеченным адресом и приписка: «В девять. Подойдешь к служебному входу, наберешь, я выйду».
18.
Стас
В холодильнике обнаружилась пустыня Гоби. Два яйца, пучок салата и помидор. Пришлось одеться и выйти в магазин. Хорошо, что запасной ключ висел на гвоздике. А когда возвращался, заверещал телефон.
Карпов! Совсем рехнулся, что ли? Или в ночниках никогда не работал? Не дай бог опять начнет просить, чтобы устроил ему личную жизнь.
– Привет, не разбудил? – голос Ивана звучал без тени сомнения, что в половине девятого человек, который обычно возвращается домой ближе к утру, должен быть уже на ногах.
– Разбудил, - Стас сочно зевнул. – И что?
– Извини, - сожаления в голосе тоже не обнаружилось. – Хотел тебя попросить об одолжении.
Да кто бы сомневался!
– Ну так проси, раз хотел.
– Можно к вам с Лизкой прийти? В клуб?
– Она знает? – неприятно поразился Стас.
По большому счету, ему было глубоко наплевать, даже заявись полюбоваться на него весь класс. И вся школа. Вместе с учителями и директором. Но у Байкаловой была сестричка-истеричка – подружка Алены. И это было уже неприятно.
– Нет, я не говорил.
– Вот и не говори пока. Приходите. Только не сегодня. На неделе. Позвони. Я еще не знаю, когда выходной буду.
– Спасибо, Стас. В долгу не останусь.
Да конечно. Пригласишь опять на свой балет. Век не видал, и нафиг надо.
Нарисовалась неслабая такая проблема. Притащатся они, и будет для Байкаловой сюрприз. И вряд ли удержится, чтобы с сестрой не поделиться. Даже если они на ножах. А дальше все очевидно. Алена будет знать через пять минут. И есть, как говорят в Одессе, две большие разницы, от кого ей станет известно о его трудовом поприще.
Ситуация сложилась патовая. Сказать Алене самому – немалая вероятность больше ее никогда не увидеть. Не сказать – вероятность того же самого, но на порядок выше. Казалось бы, выбор из двух зол очевиден. Вот только как заставить ее задать вопрос о его работе снова, если один раз уже дал понять недвусмысленно: спрашивать об этом не стоит? Не лепить же в лоб: «А знаешь, Ален, я вообще-то стриптизер. Что скажешь?»
Значит, надо как-то ее на вопрос спровоцировать.
Закидывая продукты в холодильник, готовя завтрак, Стас мысленно прокручивал различные варианты: если она скажет так, то я так, а если она так, то я вот так. Отрепетировал каждый раз по двадцать.