Господа Магильеры
Шрифт:
Командиры отделений сдержанно улыбнулись. На Менно не обращали внимания. Он застыл возле двери, облизывая губы и не зная, как себя вести. Он не сомневался, что лейтенант Цильберг заметил его появление, как не сомневался и в том, что тот намеренно его не замечает. Это был лишь один из приемов лейтенанта Цильберга. Как и прочие приемы, он действовал безотказно. Менно мялся у входа, не решаясь перебить лейтенанта и доложить о своем прибытии.
– Графики работы и прослушки на следующий день подавать на утверждение лично мне. Помните правило рваного интервала. Десять минут роем, три минуты слушаем, семнадцать минут роем, семь минут слушаем,
Лейтенант Цильберг медленно выдохнул и сделал несколько коротких резких шагов вокруг стола. На Менно, как и прежде, он не смотрел, хотя тот был готов поклясться, что его присутствие не осталось незамеченным. Когда дело касалось присутствия рядового Хупера, лейтенантское чутье могло дать фору самому совершенному геофону.
– Внимание, господа. По поводу наших английских друзей. Из штаба полка донесли агентурную информацию с той стороны, - все унтера напряглись, на миг окаменев, как големы, - Они опять ссыпают много грунта в отвалы. Приблизительно по сто-сто сорок кубов в сутки. Первые два – ничего особенного, песчаник с вкраплениями базальта и известняка. В третьем отвале преобладает песчанно-глинистая порода со значительным содержанием красного сланца. Кто-то знает, откуда она берется?
Буркхард, командир третьего сапёрного отделения, без колебаний ткнул пальцем в геологическую карту, пестрящую пятнами разных оттенков.
– «Франц». Раз сланец, они нырнули за тридцать пять. Я бы сказал, от тридцати восьми до сорока трех. Может, сорок четыре, мне надо сверится со своими схемами.
Лейтенант Цильберг испытывающее взглянул на него.
– Хорошо. Немедленно начинайте заглубляться. Помните, всякий раз, когда «томми» копает яму, мы должны быть минимум на три метра глубже него. На время прекратите активные работы во «Франце», но подготовьте контр-минные отводы. Четыре здесь, пять здесь. На разной глубине. Прослушку применять постоянно. Заложите сразу взрывчатку. Я думаю, семи-восьми тонн пироксилина хватит. Электрозапалы держать в минутной готовности. Камуфлет должен быть такой, чтоб их стерло в порошок вместе с техникой. Если они, конечно, работают с буром. Я слышал, там опять хозяйничает сто семьдесят пятая туннельная рота, с которой мы уже знакомы по Мессинам. Эти дьяволы горазды копать штрек даже касками и зубочистками.
Менно почувствовал, что внимание лейтенанта сейчас переключится на него. Ощутил, как ощущал едва заметное движение камня в толще породы. Так и вышло. Лейтенант Цильберг вдруг поднял на него глаза и изобразил на лице удивление. Его холодные водянистые глаза прищурились, брови поползли вверх.
– Подумать только, это же наш штейнмейстер! Удивительно тихо он сюда пробрался, верно? Господин штейнмейстер, отчего вы не считаете нужным отрапортовать старшим по званию?
Лейтенант всегда называл его исключительно «господин штейнмейстер», а никак не «рядовой Хупер».
Менно сглотнул комок в горле, большой и твердый, как валун.
– Прошу прощения, господин лейтенант! Виноват, господин лейтенант! Рядовой Хупер прибыл по вашему приказу, господин лейтенант!
Шоллингер хмыкнул в ладонь, скрывая улыбку. Неуклюжесть Менно всегда смешила его. Менно знал, что выглядит нелепо, смешно, даже глупо, но поделать с этим ничего не мог. Форма сидела на нем, как на куле с мукой: рукава слишком коротки, штаны чуть не трещат по швам. Да еще и ужасно перепачкана после подъема по шурфам. Знал Менно и то, что лицо его, даже перемазанное землей, не похоже на лица прочих сапёров, хоть он и провел тут больше двух месяцев. Слишком простодушное, с толстыми щеками и глазами навыкате.
Командир второго отделения, в которое входил Менно, унтер-офицер Шранк, был единственным, кто не улыбнулся. Менно рождал в нем лишь глухое раздражение, но не улыбку. Он был бы не прочь держать Менно в дальнем углу, засунуть в самую глухую и темную щель шахты, убрав подальше от лейтенантских глаз, но знал, что это невозможно.
– Извольте доложить, господин штейнместер, - произнес лейтенант.
Менно стал торопливо листать журнал. На пол блиндажа посыпались струйки земляной пыли. Карабин, только того и ждавший, соскользнул с плеча, сердито грохнул прикладом по настилу. Менно вздрогнул, попытался подтянуть его за узкий ремень и мгновенно уронил журнал.
Лейтенант молча наблюдал за тем, как рядовой Хупер, теряясь и паникуя, пытается подобрать и то и другое. Молчание было тягостное, давящее, страшное. Наконец Менно удалось справиться с карабином и вновь раскрыть журнал. Он торопливо зашуршал страницами.
– Так точно, господин лейтенант!.. Сегодня англичан слышно не было. Один раз были звуки бурения на двадцати семи, но пропали спустя четыре минуты. Наверно, просто отвлекающие фальш-штреки. Или у них вышел из строя бур… Один раз я почувствовал множественные шаги на третьем горизонте, метров примерно триста от поста. Не могу сказать точно, но это могли быть англичане. Человек, я бы сказал, восемь-девять…
Брови лейтенанта поднялись миллиметром выше.
– Это, по-вашему, доклад? Унтер Шранк, отчего ваши подопечные докладывают вышестоящему так, словно повстречали его в пивном баре?
Шранк лишь головой дернул. Досадливо, точно Менно был неисправным электрическим буром, присланным с фабрики. Который решительно невозможно отремонтировать, но, вместе с тем, нельзя и отослать фирме-производителю.
– Он не обучаем, господин лейтенант. Зря только бились. Солдат из Хупера как заступ из кочерги.
– Очень странно, даже удивительно, - лейтенант Цильберг и впрямь довольно талантливо изобразил удивление, - Этого можно было бы ждать от обычной деревенщины, которой только вчера выдали форму. Но штейнмейстер!.. Элита армии, опора кайзера! И вдруг такие низменные представления о воинской дисциплине и форме. Удивительно.
Менно потупился. Он боялся встречаться с лейтенантом или унтер-офицерами взглядом. Он чувствовал себя неловко, как чувствует, наверно, камень, оказавшийся среди чужих ему минеральных пород, не на своем месте. Он готов был провалиться сквозь землю, прямиком в расположенную под ногами шахту.
– Он… кхм… хороший слухач, - вставил унтер Шоллингер осторожно, - Чует удар лопатой за сто метров. Наши лучшие слухачи разве что на семидесяти. И он уже не раз предупреждал об английских контрминах. Если бы не наш господин штейнмейстер, половину моего отделения уже можно было бы хоронить.
– Кроме чутких ушей, господин унтер, неплохо бы иметь еще и то, к чему они крепятся. Голову! В этом отношении наш господин штейнмейстер являет собой настоящий природный парадокс. Он неряшлив, глуп, медлителен, неинициативен и ленив. Он худший солдат из всех, что я видел за войну. Зато, извольте видеть, голубая кровь! Штейнмейстер!..