Господин Чичиков
Шрифт:
– Ну вот что, друг милый, – после того как завхоз отпил из чашки, продолжил Паляницын, – ты почему Чичикову души не продал?
Всего ожидал Свисток от этого разговора и ко всему уже был мысленно готов, но вопрос полковника застал его врасплох. В каком смысле он поставлен? В смысле, что нужно было продавать или как раз наоборот, ни в коем случае?
– Я, Тихоныч, думал…
– Зачем ты уважаемому человеку отказал?
– Ну, поставь себя на мое место. У него что, на лбу написано, что он уважаемый? Если бы ты мне заранее как-нибудь намекнул хотя бы… Я бы
– Знаю, какие вы простые, – хмуро бросил Паляницын.
Завхоз внутренне сжался. «Сейчас начнет про крыльцо и трубы».
Но Паляницын вдруг усмехнулся по-доброму, – лицо у Паляницына вообще-то обычно добродушное, как у мопса, и глаза обычно добрые-добрые – и, перегнувшись через стол, хлопнул завхоза по плечу.
– Ну так продавай.
– Я что? Я же и говорю. Люди мы простые, нам ясные указания нужны. А мы что? Хорошо, продам. О чем разговор, Тихоныч. За сколько?
– За сколько Чичиков предложит – за столько и продавай.
– Он теперь цену поднимет… – не без удовольствия умозаключил Свисток.
– Не думаю. Не в деньгах счастье. А в обоюдном согласии договаривающихся сторон. Понимаешь, о чем я? И не переживай, не ты один у меня такой, кто Чичикову должен. Вы у меня все вот здесь, душепродавцы. – Паляницын веско похлопал по папке, ближайшей из нескольких лежавших на столе, а вовсе не той, которую показывал Чичикову.
Свисток ничего не понял, но на всякий случай согласно кивнул. Ясно, что дело это вовсе не коммерческое, что здесь замешана какая-то политика, о которой ему Паляницын рассказывать не станет. Чтобы очистить себя от последних сомнений, он поинтересовался:
– А Нестор Анатольевич в курсе?
Взгляд Палиницына на миг затуманился, из чего завхоз понял, что дело здесь нечисто.
– Естественно, в курсе. Он ведь меня вчера к тебе и направил. Так что продавай смело и ничего такого, чертовщины разной, в голову не бери. Как говорится, и волки будут сыты, и овцы пьяны. Понимаешь?
Еще бы Свистку было не понять. Он уже понял все. И что Паляницын каким-то образом стакнулся с Чичиковым, и что Перетятькин вовсе, может быть, и не одобряет предстоящую сделку. И решил, что, дабы упредить возможные осложнения, надо бы Нестору Анатольевичу добром все рассказать.
– Да, еще вот что, – словно только сейчас вспомнив, произнес Паляницын. – Не надо о нашем разговоре никому докладывать. Это я тебе, Петрович, по-дружески советую. Я понимаю, что человек ты аккуратный и любишь подстраховываться, солому сыпать, где только можно, а потому опять же как человек человеку советую – не ходи к Перетятькин. Дело с Чичиковым имеет масштаб даже не институтский и даже не городской. Понимаешь? Тут люди посерьезнее замешаны. А иначе разве бы я взялся инструктировать тебя в таком странном деле? Как думаешь?
«Тут не знаешь, что и думать. Мастак ты на пушку брать, у тебя и не знаешь, когда ты правду говоришь, а когда врешь, как пес брехливый. Ишь, масштабы приплел», – подумал Свисток.
– Зачем же мне к Нестору
– А впрочем, делай, как хочешь, – верно оценив направление мысли собеседника, заметил Паляницын. – Только потом не жалуйся, что Паляницын не предупреждал. Прикрывать я тебя не стану. Ну все, поговорили. Да, как там наши вчера с «моряками»?
– Да что сказать? Вялые, как мухи. Еле-еле три-два сделали. Я так думаю, что «договорняк» скатали. Вот и ты знал, с каким счетом сыграют, – завхоз хитро прищурился.
– Я знаю, что мне положено знать. Футбол – игра, не более. По Чичикову все понял?
– Все.
– Давай, Петрович. – Паляницын встал. – Действуй.
Выпроводив завхоза, Паляницын выключил диктофон, а потом принялся аккуратно переносить запись на бумагу. За этим занятием и застал его звонок Чичикова. Не успел Паляницын похвастаться выполненным заданием, как Чичиков оборвал его.
– Значит так, полковник. По завхозу отбой. Я на некоторое время отлучаюсь из города. Вечером зайдешь в гостиницу, возьмешь у портье свои бумаги. Я там пометил, у кого сколько.
– Сергей Павлович, прямо сейчас уезжаете? – удивился Паляницын. – Что за срочность?
– Не твоего ума дело, полковник, что за срочность. Ты, пока меня не будет, работай. И думай, полковник, о главном думай.
Паляницын некоторое время оторопело разглядывал трубку. Потом уставился в окно. За окном начинался дождь.
«Всем хорош Чичиков, – думалось Паляницыну. – Какая крыша! Такая, что теперь никто мне в городе не указ. Но вот его условие… Что такое «вечное услужение»? Это что, буквально понимать надо, вечное? Бояться этого или наоборот? Бояться «услужения» или радоваться «вечному»? Это он мне вечную жизнь предлагает или как? Жалко, что уезжает. Не вовремя. Жалко, что не уточнил, когда вернется. А это очень важно. И с завхозом он меня подставил. Я битый час шута горохового ломаю, а он берет и уезжает. Капризный хозяин. То есть, не хозяин, а…» – Паляницын удивился самому себе. Что за хозяева и начальники полезли ему в голову? Да сперва надо разобраться, кто таков Чичиков, какие силы он представляет. А потом уже…
Молния расколола небо прямо над институтом. Ветер бросил в стекло пригоршню капель, каждая чуть ли не с кулак.
Да, покой нам только снится. И вечный бой… Интересно, какие реальные условия предложит, в конце концов, Чичиков, раз уже заговорил о вечном?
Велев Бычку паковать вещи, Чичиков спустился в ресторан пообедать на дорогу. Заказал стерляжьей ушицы, свиных ребрышек на гриле, ну, и того-сего: тигровых креветочек, маринованных опяток, а также вегетарианского салатику, взял и водочки, что было обычно не в его правилах. Больно уж паскудным оказался город. Богатым на урожай, но неподатливым и странным. Что это такое случилось, что «мертвяки» отвернулись от завхоза, и переметнулись к новому хозяину? И кто этот новый хозяин, откуда он взялся? Так быть не должно.