Господин Великий Новгород – расцвет и трагедия
Шрифт:
Наиболее существенным признаком, отличающим “новгородского архимандрита” от прежнего юрьевского игумена, является его избрание не монастырской братией, а “всем Новгородом”, т. е. совокупностью светских и духовных властей Новгорода. Вот как излагает новгородская летопись обстоятельства избрания преемника Савватия в 1226 г. Перед своей кончиной Савватий призвал архиепископа Антония, посадника Иванка Дмитровича “и всех новгородцев” и сказал братии и всем новгородцам: “Изберете собе игумена”. Они же сказали: “Кого ты благословиши”. Он же назвал Саву Гречина, попа приходской новгородской церкви святых Константина и Елены, который и был поставлен игуменом 8 марта 1226 г., т. е. более чем за месяц до смерти Савватия. Преемник Савватия в этом контексте называется игуменом, но это никак не отменяет совершенно нетрадиционной процедуры его избрания.
Такая же общегородская процедура
Из цитированного сообщения следует, что, принадлежа одному лицу, это все же были функционально различимые титулы, один из которых обозначал отношение настоятеля к пасомой им братии, а другой – его отношение к Новгороду как социальной и государственной структуре.
Толкование термина “новгородский архимандрит” установилось еще в XIX в. и надолго стало традиционным» [34] .
После «батыевой рати» Новгород оказался в куда меньшей зависимости от татарских ханов, чем русские княжества. При таком положении и достоинство его местной церкви возвысилось. Когда сами митрополиты и архиереи других земель не раз ездили к ханам в Орду испрашивать милостей и покровительства басурман, новгородские владыки ни разу не отправлялись в орду и не получали ханских ярлыков.
34
Янин В.Л. Очерки истории средневекового Новгорода. М.: Издательство «Русскiй Мiръ» ИПЦ «Жизнь и мысль», 2013. // Материалы сайта: http://www.e-reading.club/bookreader.php/137788/Yanin_-_Ocherki_istorii_srednevekovogo_Novgoroda.html
Достоинство архиепископа так поднялось, что вместо того, чтобы владыкам по делам ездить к митрополиту, митрополиты сами приезжали в Новгород. Так, после смерти владыки Спиридона, в 1251 г. митрополит Кирилл сам приехал в Новгород для посвящения Далмата. Это повторилось в 1300 г.: митрополит Максим приезжал в Новгород для посвящения архиепископа Феоктиста.
Однако эти посещения митрополитов для новгородцев были разорительны. Надобно было содержать их многочисленную свиту и одаривать их, а потому новгородцы не настаивали на этой чести, и после того предпочитали отправлять новоизбранного владыку для посвящения туда, где находился митрополит. Так, митрополит Феогност в 1341 г. посетил Новгород, и летописец заметил, что это посещение было тягостно для Новгорода. Поездки нареченных владык к митрополиту совершались только ради одного посвящения, а не для получения права быть владыками: нареченный правил епархией еще до посвящения, со дня своего избрания на вече.
Экспансия московских князей на территорию Господина Великого Новгорода сопровождалась церковной экспансией со стороны московских митрополитов, которые со времени своего переезда из Владимира в Москву стали «замполитами агрессивных московских владык».
«В качестве верховных правителей всей русской Церкви митрополиты домогались иметь за собой право апелляционного суда в духовных делах над новгородскими владыками; со своей стороны новгородские владыки старались удержать свою независимость и выхлопотать себе от константинопольского патриарха ограждение вообще от таких покушений митрополитов.
В православной Церкви внешние знаки всегда были важны для внутреннего значения по своему символическому смыслу; тут являются у новгородских владык два отличия: крестчатые ризы и белый клобук. К сожалению, известия об этих отличиях очень сбивчивы и противоречивы. По одному летописному известию, владыка Моисей в 1353 г. посылал к патриарху пожаловаться на митрополита и получил от него грамоту за златой печатью и крестчатые ризы. Мы не знаем обстоятельно, что заключалось в патриаршей грамоте; летопись говорит только, что в ней были постановления о посвящении владык, об издержках по этому поводу и пр.
Важно, что крестчатые ризы и грамота даны были новгородскому владыке именно после того, как он жаловался
Что касается до белого клобука, то известие о нем еще более исполнено недоразумений. Оно сохранилось не в древних летописях, а в особой повести, которая дошла до нас уже по поздней редакции и самый древнейший известный нам состав ее относится к концу XV века. Сообразно этой повести, белый клобук дан патриархом Филофеем владыке Василию и с тех пор сделался почетным отличием одежды новгородских архипастырей.
Но ни эти отличия, ни временные успехи владык перед патриархами не доставили однако полной независимости новгородской Церкви. По духу, господствующему в православии, константинопольские патриархи держались за старину и не решились нарушать единства русской церкви. Отделить епархию, прежде зависевшую от другой старейшей, без важных причин, было бы фактом, нарушающим принцип иерархичекой подчиненности, которая составляла сущность порядка церковного строения. Вслед за Моисеем, преемнику его Алексию патриарх Филофей (который после отсылки крестчатых риз успел потерять, а потом снова приобресть свой сан) писал, что знак отличия, данный Моисею, касается только лица этого архиепископа, а не составляет вообще преимущества сана новгородских владык.
Причины, побуждавшие владык искать устранения новгородской Церкви от власти московских митрополитов, зависели от политических отношений Великого Новгорода к московским князьям. Новгородская Церковь охотно и всегда готова была признать над собой первенство митрополита, если только он не станет вмешиваться в управление, так как и Великий Новгород охотно и сознательно готов был признать над собой первенство великого князя – верховного главы русских земель, – с тем, чтобы великий князь оставил ему старую свободу. Но владыки, как новгородцы по происхождению, постоянно были участниками политических дел, и поэтому должны были сочувствовать всякому патриотическому движению своего края, благоприятствовать его самобытности; а между тем, митрополиты московские явно благоприятствовали стремлению великих князей подчинить единству верховной власти самостоятельность всех частей древней удельновечевой федерации. Когда Великий Новгород находился в хороших отношениях с великими князьями, – и в церковном отношении между владыкой и митрополитом согласие не нарушалось» [35] .
35
Костомаров Н.И. Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки). М.: Чарли, Смоленск: Смядынь, 1994. // Материалы сайта: http://www.xliby.ru/istorija/russkaja_respublika_severnorusskie_narodopravstva_vo_vremena_udelno_vechevogo_uklada_istorija_novgoroda_pskova_i_vjatki/p49.php
Взаимоотношения московских и новгородских священнослужителей хорошо иллюстрирует история с митрополитом Кириллом.
В 1354 г. константинопольский патриарх Филофей Коккинос поставил Алексея митрополитом Киевским и Всея Руси. Алексей (мирское имя Алферий) был сыном боярина Федора Бяконта, пришедшего на службу к Даниилу Московскому. Крестным отцом Алферия был сам Иван Калита.
В отличие от своих предшественников, митрополит Алексей ни разу в 60-х – 70-х гг. XIV века не появился ни в Киеве, ни в других южных и западных русских землях. Щедрыми дарами и льстивыми письмами он сумел завоевать расположение патриарха Филофея. По настоянию Алексея Филофей в 1370 г. подтвердил постановление, «чтобы литовская земля ни под каким видом не отлагалась и не отделялась от власти и духовного управления митрополита Киевского» (Алексея).