Господин Ветер
Шрифт:
Глава четырнадцатая
Менты и заявки
Медвежонок говорил, говорил, а Ежик думал: «Все-таки хорошо, что мы снова вместе». И еще Ежик думал о лошади. Как она там, в тумане…
Дэгэ жил в понтовом кооперативном доме с домофоном внизу. Крис долго топтался возле пульта, выполняя инструкции «Нажмите на большую кнопку, затем на маленькую с номером квартиры». Безрезультатно. Пульт мигал красными лампочками, но не открывал.
Тогда Крис пошел кричать под окна. И вскоре вниз спустился сам хозяин, очкастый, заросший волосами и бородой, крепкий человек неопределенного возраста в драном голубом восточном халате, вельветовых штанах и тапочках на босу ногу.
— Опять не работает. — Он протянул Крису большую и горячую ладонь. — Долго кричал? Случайно тебя услышали. Вчера Вовка Блюзмен ночью пришел, на гармошке играл под окнами, так ему сразу открыли.
— О, он у тебя? Я поговорить… Поиграть с ним хотел. Моя гитара приехала?
— Вот, сразу, гитара. Спросил бы лучше: «Махмуд, Волос».
— Значит, приехала, — сказал Крис.
— Давно. А ты где тормозил.
— О, это такая история, — сказал Крис, — хоть книгу пиши. Видишь, я какой. Ни бэга, ни документов.
Крис снял пиджак.
— «Бог любит тебя», — прочитал надпись на футболке Дэгэ. — Ну и как, любит?
— Наверное, раз доехал.
— А Махмуд говорил, вы с Галкой до Ебурга нормально добрались, — сказал Дэгэ. — Он, может, завтра зайдет.
— Извини что я не предупредил. Я ведь всем сказал, что информация обо мне у тебя будет. У тебя дома всегда кто-нибудь есть.
— Это уж точно. Не парься, все нормально.
Они вошли в квартиру. Криса встретили шумно и весело все, кто сидел на кухне за большим круглым столом: Вовка Блюзмен, Ленка-Ленка, просто Ленка, Пит и восьмилетняя дочка хозяина Ника.
— Ты как раз к столу, — сказала Ленка-Ленка, — есть, наверное, хочешь?
Ему накидали тарелку риса и другая Ленка подала некий ярко-рыжий плевочек на отдельной тарелке.
— Что это?
— Эта приправа, — ответила Ленка-Ленка, — Надя делала.
— Называется «лисий яд», — пояснил Дэгэ. — Национальная китайско-русская приправа. Она такая ярко-рыжая для выявления лис. Это как доктор Вебстер против дискет, зараженных вирусом. Человек приходит, ты даешь ему этой приправы. Если он — лис, то сразу же проявляется.
— Как?
— А ты поешь, и мы тебе скажем, — рассмеялся Вовка Блюзмен.
— Рассказывай, — шутливо попросил Дэгэ, — как ты дошел до жизни такой?
— Ох. Сам не понимаю. Кому расскажешь, в дурку сдадут.
— Мы всякое слышали. И в дурку никого не сдавали, — сказал Дэгэ, но вдруг поправился, — нет, грешен, сдавал я раз в дурку одну тетку.
— Когда это? — спросила Ленка-Ленка.
— Давно. Она у нас некоторое время жила. Но у нее крыша капитально съехала. Знаете на чем? На Пушкине. Себя Ольгой считала, мою жену Татьяной, а я дескать, ни больше ни меньше — Онегин. С булдыганом по комнате ходила, обещалась за Ленского отомстить. Но дело не в этом, она не спала трое суток. Ну мы сыну ее позвонили, тот приехал, говорит, вызывайте быстрее дурку. Дурку вызвали, а сами ушли. Скорая приехала — без хозяев не берут. Пришлось возвращаться. А она, пока мы тусовалась, поспала чуть-чуть и уже нормальным голосом говорит. «Я им надоела, вот они меня и сдают». До сих пор неприятный осадок, словно предал. Правда она и до нас часто в дурку попадала.
«Охотник за вниманием, блин», — подумал Крис. Он вспомнил весенние телеги своего приятеля Яна: «Мы все — охотники за вниманием, — говорил тот, — любим ловить чужое внимание своими рассказами о себе и своем окружении. Это своего рода вампиризм… Рассказчик выговаривается, и качает твою энергию. В обмен на пустые слова». «А концерты?» — спросил тогда Крис. «Ну, концерты совсем другое дело». После этого, через несколько месяцев у Криса появилась песня «охотник за вниманием».
Однако, «охотник за вниманием» остановил словоизвержение и посмотрел на Криса:
— Рассказывай.
— Ну вот, до Ебурга доехали мы с Галкой, значит, вполне нормально. А потом. Ты знаешь Катерин…
— Художницу? — спросил Дэгэ.
— Ну да, розовую.
Дэгэ кивнул и Крис продолжил.
— Так вот, она из окна выпрыгнула…
Крис рассказывал историю своего путешествия больше часа: он вспоминал гораздо больше, чем проговаривал, но раскладывая путешествие по полочкам под названием слова, он вдруг начинал выявлять все больше тайных связей между событиями и «снами», он мысленно ставил слово «сны» в кавычки, ибо по прежнему некая часть Криса, не разум, не сердце (эти-то давно признали равноправие этой и той реальности), желала разделять по типу: это — сновидение, а это — действительность. «Ты разделяешь, поскольку сам разделен. Будь наконец цельным. Ведь иногда же тебе, то есть, мне это удается».
— И теперь надо идти в ментовку, паспорт восстанавливать. Не знаю, что им и сказать.
— Скажи, в Самаре потерял. — Дэгэ на мгновенье задумался. — Заявление написать заставят.
— Когда к ним обращаешься, — сказал Пит, — они помогают.
— Раньше менты злей были, — добавил Дэгэ, — дотошней.
— А тут у меня в кармане при шмоне обнаружили коробку транков, — начал рассказывать Пит, но Вовка его перебил.
— Транки это не наркотики.
— Не наркотики, но все же. Взяли, осмотрели, коробку вернули. Лекарства, говорят, не в нашей компетенции.
— Да, теперь менты человечнее стали. — Вовка Блюзмен смотрел в чашку чая, словно увидел в ней нечто необычное. — И винтилова меньше. Если идут на разговор, считай, отмазался. Я как-то в Летнем саду сижу… Уже после закрытия. Подходят двое, документы берут. «А знаете, — говорят, — что вы сразу два закона нарушили. Первый, о том, что в Питере без вида на жительство не можете находиться, а второй, что находитесь на охраняемой территории государственного памятника». То есть, чуть ли не в Эрмитаж забрался, чтобы картину украсть…