Госпожа адмирал
Шрифт:
– Давай, - снова вздохнула Лиза, предполагая, разумеется, о чем он станет говорить.
– Я с тобой поехать не смогу.
– Знаю.
– Знаешь, конечно, но должен же я сказать?
– Сказал, - кивнула Лиза.
Ясный перец, что его никто не отпустит, да и ей, на самом деле, могут запросто "перекрыть кислород".
– Будет скандал, - пыхнул папиросой Рощин.
– Да уж, представляю! Коньяка хочешь?
– Хочу!
– кивнул полковник.
– Сиди!
– остановил он Лизу, хотевшую, было, встать и принести им обоим коньяку.
– Я сам налью.
–
– Великий князь точно взбеленится. О твоих, флотских, и говорить нечего. Кое у кого пар из ушей пойдет.
– Догадываюсь, - в третий раз тяжело вздохнула Лиза.
– Значит, все уже обдумала.
– Десять раз и во всех комбинациях.
– Ну, тогда, излагай свои резоны!
– предложил Рощин, возвращаясь с двумя бокалами.
– Нечего излагать, - пожала плечами Лиза.
– Тебя не отпустят, это факт. Но мы, Вадим, люди служивые, нам и в любом случае покой может только сниться. Меня призовут, или тебя в бой пошлют...
– А ведь тебе это нравится!
– вдруг улыбнулся Рощин.
– И как я этого сразу не понял? Ты же их всех уешь одним своим согласием!
– Не стану врать, - призналась Лиза.
– Я обиделась! И насрать, права я или нет! Меня оскорбили, разве нет?!
– Тебя оскорбили, - согласился Рощин.
– И теперь доктор Рэтлиф дает тебе отличный шанс поквитаться.
– Значит, ты не будешь против?
– Значит, ты уже все решила?
– Нет, - покачала головой Лиза, - в том-то и дело, что ничего я не решила! Но знаешь, Вадим, у них адмиралы носят эполеты. Представь, я в эполетах и вся в золотом шитье!
– Звучит захватывающе!
– А выглядит, верно, еще лучше!
Часть I. Дороги, которые мы выбираем
Глава 1. О, Фортуна! Март 1933 года
1. Шлиссельбург, Себерия, двадцать третье марта 1933 года
"Вернулась я на родину..."
Вот, черт знает, что! Ведь, если правду сказать, никакая ей это не родина. Ни разу и нигде. Лиза родилась в Ленинграде, в СССР, а это - совсем даже наоборот: Шлиссельбург, Себерия, и далее везде. Но стоило сойти по трапу на потрескавшийся бетон Самсоновского поля, оказалось - все-таки родина. И от этого уже никуда не денешься. Родина - она родина и есть, ни с чем не спутаешь!
– И дым отечества нам сладок и приятен!
– сказала вслух, вдыхая сырой воздух Приладожья, пахнущий печным дымом и весной.
– Красивые стихи, - отметил Рощин.
– Кто написал?
– А Бог его знает!
– пожала плечами Лиза.
– Где-то слышала...
Ну, да! Как же! Слышала она! В школе учила. "Горе от ума", называются. Но вот беда, Грибоедов в Себерии попросту не родился. Хотя, может быть, и родился, но стихов не писал? Или родился и писал, но не в Себерии, а в Киеве? Тоже реалистично. Другой мир, другие поэты. Удивлять должно не это, а то, что совпадений, на самом деле, гораздо больше чем различий.
– Не помнишь и не надо, не принципиально!
– бросил Рощин и показал рукой куда-то в сторону.
– Смотри-ка лучше, какие люди нас встречают!
Лиза посмотрела, и на сердце стало еще лучше, хотя, казалось бы, куда больше-то?! Итак, через край! Но с другой стороны, от Надежды и Клавдии она, допустим, ничего другого и не ожидала. Могла предположить присутствие Полины, если та не занята на дежурстве. Но Петр и Григорий? Бывший муж и единоутробный изверг? Согласитесь, это уже перебор!
– А ты, оказывается, популярна!
– заметила Мария, ей все было внове, и все - незнакомцы.
– Или это полковника так встречают?
С Машей Лиза сошлась на удивление хорошо. Словно, всю жизнь ее знала. Со школы, или еще как.
– Да, нет!
– улыбнулась, взглянув на новую подругу.
– Рощина вон те встречают, моторизованные!
И она кивком показала, кто и где. Там около выстроившихся в ряд трехосных легкобронированных вездеходов "Кокорев-Кирасир" плотной группой стояли офицеры в коротких кожаных куртках на меху, как у авиаторов, и пилотках вместо фуражек.
– Господа пластуны, - прокомментировала Лиза и обернулась к Рощину.
– Ступай, Рощин!
– сказала она, предвкушая его реакцию на ее сюрприз.
– Пообщайся! Или, знаешь, что, устрой мальчишник! Можно даже с девками!
– Мальчишник?
– переспросил озадаченный полковник.
– С девками?
– Рощин, ты что, передумал на мне жениться?
– подняла она тщательно выщипанную бровь-ниточку.
– А когда свадьба?
– переходя на деловой тон, спросил ее "суженый, ряженый".
"А удар-то ты, Вадик, пропустил! Не ожидал такого поворота, разве нет?"
– Через неделю, - строго сообщила Лиза, - считая с сегодняшнего дня.
– Принято, - кивнул Рощин.
– Надеюсь, брак церковный?
– Давай, пока обойдемся гражданским, - охладила его пыл Лиза.
– Я могу попросить дядю Андрея... То есть, адмирала Борецкого, разумеется. Он хоть и сукин сын, но брак зарегистрировать все еще способен. Адмирал Кондратьев, вот тоже, или Марков...
Как иногда бывает, Лиза сначала сказала, подумала потом. И сама себе удивилась. Что именно она имела в виду, упомянув адмиралов Кондратьева и Маркова? То, что они, как и ее двоюродный дедушка, барбосы паршивые и кобели драные, или то, что, являясь адмиралами Флота, имеют право объявить двух разнополых старших офицеров мужем и женой? Но вот про гражданский брак она сказала обдуманно. Имелись у Лизы резоны на этот счет, и достаточно серьезные притом.
– Хорошо, - не стал спорить с ней Рощин, - но с одним условием. Через год, считая с сегодняшнего дня, пойдешь со мною под венец с исполнением всех обрядов.
"Все обряды? Круто замешиваешь, полковник! Но, сказав "А", приходится соглашаться и на "Б".
Впрочем, оставить последнее слово за Рощиным она не могла ни при каких обстоятельствах.
– А если залечу?
– прищурилась Лиза, полагавшая, однако, что вряд ли забеременеет, раз до сих пор ни разу не получилось.
– Если залетишь, то раньше!
– пожал плечами полковник.
– Ублюдков плодить не станем. Согласна?