Госпожа министерша
Шрифт:
Дара. Эту сцену устроил ты.
Чеда. Да, я, чтобы спасти и тебя и себя. Если бы я этого не сделал, то, по плану твоей матери, без сюртука в комнате у Анки находился бы я, а ты находилась бы в комнате с Никарагуа. Так было бы лучше?
Дара. Но…
Чеда. Нет, ты только скажи, что было бы лучше?
Дара. Хорошо, пусть будет так, но зачем тебе надо было все это помещать в газеты?
Чеда. Чтобы подействовать на нее, чтобы она вовремя опомнилась.
Дара. А ты думаешь, это поможет и все пойдет по-иному?
Чеда. Надеюсь. Так
Дара. О его положении?
Чеда. О, да. Об этом уже много говорят. Есть и такие, которые думают, что после всего этого он просто заболеет…
Дара. Бедный отец!
Чеда. И мне его жаль, но за все это он должен благодарить свою жену.
Дара. Ну, как ты думаешь, неужели отец действительно?…
Чеда. Не думаю, но весьма возможно. Он скомпрометирован, и это может повлечь за собой неприятные последствия.
Дара. Это было бы ужасно!
Чеда. А я, если говорить откровенно, думаю наоборот – это будет хорошо, потому что чем дальше, тем больше глупостей она натворила бы. Ей-богу, неужели ты не видишь всего, что натворила эта женщина; неужели ты не видишь, что она сделала смешным такого порядочного человека, как отец, и он уже не может заниматься политической и общественной деятельностью! Неужели ты не видишь всего этого?
Дара. Вижу.
Чеда. Ну!..
Дара. По-моему, уверяю тебя, было бы гораздо приятнее, если б отец не был министром.
Чеда. Э, беда не в том, что отец стал министром, а в том, что мать стала министершей. Поэтому слушайся меня и держись только за меня. В конце концов ты увидишь, как хорошо, что я так поступил, и сама скажешь мне спасибо. Только ты всегда должна быть со мной, это придаст мне смелости.
Живка, Чеда, Дара.
Живка (входит с улицы, в бешенстве). Дара, у меня к тебе серьезный разговор. Прошу посторонних выйти из комнаты.
Чеда. Пожалуйста! (Уходит налево.)
Дара уходит за ним.
Живка смотрит на нее в крайнем изумлении, затем в гневе бросает зонтик и шляпу.
Живка, Пера.
Пера (приносит большую кипу газет). Добрый день, госпожа министерша. Вот, я купил еще шестьдесят номеров – всего триста шестьдесят.
Живка. Спасибо, вы купили больше всех, но, говорят, все-таки их еще много продают. А как, вы не заметили, читает их народ?
Пера. Да… как вам сказать, сударыня… читают. Как раз сейчас проходил я мимо гостиницы «Париж»: собрались вокруг столба и один читает вслух.
Живка. Разумеется, если в этой стране нет законов. Я была у градоначальника, просила запретить газету, а он говорит, – по закону о печати не может. Как же так, я вас спрашиваю, разве существует закон, по которому у полиции нет власти?!
Пера. Это, вероятно, потому, что там говорится не прямо о вас, а как будто все происходит в Китае.
Живка. Чтоб он провалился!
Пера. Потому, может быть, полиция и не находит, что ваша честь задета.
Живка. Как это не задета? Ведь он говорит, что я отвратительная баба, разве это не оскорбление чести?
Пера. Конечно, с одной стороны, да.
Живка. А с какой же стороны нет?
Пера. Я думаю, к вам это не относится, потому что все происходит в Китае.
Живка (хватает один номер газеты). А вот, прочтите здесь, в конце, вот это…
Пера (вслух). «Наконец ничуть не удивительно, что такие вещи происходят в Китае, гораздо более удивительно, что то же самое происходит у нас, причем в высших кругах нашего общества, в доме одного нашего мандарина». (Прерывает чтение.) А вот это – да, это не годится!
Живка. Не годится, конечно не годится!
Пера. Как бы хоть узнать, кто это написал?
Живка. Ну, вы так только говорите…
Пера. Я расспрашивал, сударыня, поверьте, расспрашивал повсюду, но нельзя, никак нельзя узнать.
Васа, те ж е.
Васа (вносит кипу газет и кладет на стул). Вот, еще купил, больше нет. Весь сегодняшний тираж расхватали.
Живка. Конечно расхватали, раз вы плохо старались.
Васа. Эх, плохо старались! Ведь с теми, что я принес, я купил сто семьдесят штук.
Пера. А я триста шестьдесят.
Васа. Вот!
Живка. А если б ты был энергичным, то разузнал бы, кто это написал.
Васа. Ей-богу, Живка, я расспрашивал, везде расспрашивал, невозможно узнать…
Пера. И я расспрашивал, но узнать не смог.
Васа. Мне пришло в голову, не может ли как-нибудь узнать этот наш новый родственник – по женской линии.
Живка. А как ты думаешь?
Васа. Если редактор женат, то он, конечно, сказал своей жене, кто это написал, и тогда надо расспросить, кто у нее самая большая приятельница, потому что она, конечно, сказала той; а потом мы разузнаем, кто приятельница у этой приятельницы…
Живка. Ух!
Пера. Таким образом, сударыня, скорее всего мы сможем узнать…
Живка. Ну, идите, господин Пера, найдите эту женскую линию и узнайте. Но только скорее, как можно скорее. Я сгораю от нетерпения, я просто задохнусь от нетерпения, пока не узнаю. Идите, идите, торопитесь, господин Пера!..
Пера. Слушаюсь! (Уходит.)
Живка, Васа.
Живка. Скажи мне, Васа, знаешь ли ты хоть сколько-нибудь законы?