Госпожа Рекамье

Важнер Франсуаза

Г-же де Сталь вдруг кажется, что в Коппе невыносимо жарко, и она решает перевезти всю компанию к Лозанне, на берег озера, в домик под названием Уши. С чего бы это вдруг покидать просторные апартаменты Коппе, армию лакеев, прислуживающих за ужином, который накрывают по меньшей мере на тридцать персон, многочисленную семью, женевских друзей, заглядывающих по-соседски, чтобы вдруг запереться в очаровательном, но крошечном Уши?

А дело в том, что Бенжамен сбежал в Лозанну и был там под защитой своей тетушки и кузины, которые нипочем не выдали бы его вампиру. Но у вампира припасен беспроигрышный ход: предложить Бенжамену роль в спектакле, который поставят,

несмотря на жару. Она затеяла ставить «Андромаху», он будет Пирром. Что скажет он? Разумеется, «да».

Первое представление состоялось 22 августа перед лозаннской публикой, ошеломленной тем, как эта скандальная пара столкнулась на сцене, изрыгая друг на друга стихи Расина. Трагедия, если только не скрытая под ней психологическая драма, имела большой успех. После чего г-жа де Сталь со своим двором, включая Бенжамена, вернулась в Коппе. И там, принимая себя всё еще за Пирра и Гермиону, возбужденные, неумолимые любовники снова сыграли грандиозную сцену. Бенжамен потребовал от Жермены бесповоротного решения: выйти за него замуж или отпустить. Та, созвав детей и их гувернера, воскликнула с неподражаемым пафосом:

— Вот человек, который заставляет меня разрываться между отчаянием и необходимостью загубить вашу жизнь и состояние!

Бенжамен парировал:

— Считайте меня последним из людей, если я когда-нибудь женюсь на вашей матери!

Их мать попыталась задушиться платком. Бенжамен помешал ей и растрогался. Она победила. Занавес.

***

Атмосфера в замке была переменчивой. Бурные сцены, словесные перепалки, попытки самоубийства — расхожим делом. Обычно за ними следовало затишье, во время которого Бенжамен грыз удила, а Жермена успокаивала нервы опиумом. А в остальное время жизнь была очаровательна, не подчиняясь никакому распорядку. О том, как проходили лучшие дни в Коппе, мы знаем благодаря г-же де Буань.

Главным делом присутствующих было разговаривать, что не мешало им заниматься литературным трудом. Г-жа де Сталь работала много, но за неимением лучшего занятия: ей нравилось играть в театре, гулять, вести светские беседы. У нее не было письменного стола; она носила из комнаты в комнату небольшой кожаный письменный прибор, в котором лежали ее работы и переписка, писала, положив его на колени. Она любила окружать себя людьми и боялась только одиночества, а мукой ее жизни была скука.

Дети г-жи де Сталь росли посреди этих странных привычек, участвуя в них. По счастью, они проводили много часов в удалении от этого сборища, иначе как бы они в таком беспорядке обучились всему, чего достигли: несколько языков, музыка, рисование, глубокое знание литературы всей Европы.

Альбертина увлекалась в основном метафизикой, религией, немецкой и английской литературой, музыкой занималась мало, не рисовала совсем. Что до рукоделия, то, наверное, во всём Коппе не нашлось бы ни одной иголки. Огюст, менее утонченный, чем его сестра, обладал замечательными способностями к музыке. Альбер, которого сама г-жа де Сталь называла поселковым ловеласом, очень хорошо рисовал, но в мирке, где он жил, выделялся своей бездарностью. Он погиб на дуэли в Швеции, в 1813 году.

Г-жа де Сталь судила о своих детях с высоты своего ума и отдавала предпочтение Альбертине. Та долго сохраняла простодушие и наивность, хотя уже в детском возрасте говорила на «языке Коппе», полном гипербол и патетических оборотов. Так, когда ей было одиннадцать лет, мать как-то пожурила ее, что случалось редко. Заплаканная Альбертина так ответила на вопрос о причине

своих слез: «Меня мнят счастливою, но сердце мое гложет тоска». Речи г-жи де Сталь обычно были просты и рассудительны, когда же на нее находило вдохновение, они становились совершенно невразумительны, однако присутствующие, увлеченные ее порывом, как будто всё понимали. В Коппе злоупотребляли словом «талант»: каждый был занят своим собственным и только чуть-чуть интересовался чужими.

Коппе… Даже нежная, рассудительная Жюльетта поддалась его влиянию и на некоторое время растворилась в легком мире иллюзий и преувеличений…

Принц — достойная замена князю

К единомышленникам г-жи де Сталь присоединился прусский принц Август, последний из племянников Фридриха Великого, сын принца Фердинанда и брат принца Людвига, убитого при Заалфельде, пленник Наполеона под честное слово, которому вернул свободу передвижения Тильзитский мир, подписанный 8 июля предыдущего года.

Вообще-то принц Август, хотя был молод и храбр, обладал хорошей выправкой, прямой душой и был искренним патриотом, являлся по сути своей военным прусского образца, лишенным всякой утонченности, хотя ему были свойственны человеческая теплота, а если его задеть — незамедлительная реакция на грани с истерией. Он был властным, довольно ограниченным и привык к тому, что дамы ему не сопротивлялись. Он только что порвал связь с Дельфиной де Кюстин и, к большому возмущению своей семьи, содержал в Берлине юную особу, от которой у него уже было двое детей.

Он очень нравился г-же де Сталь, предрасположенной к германскому миру благодаря своей наследственности по отцовской линии и вкусам. Она была в хороших отношениях с Северными дворами, которые радушно ее принимали, и ей льстило иметь среди своих гостей этого Гогенцоллерна, прямого потомка курфюрстов Бранденбургских, которому было не занимать ни стати, ни привлекательности. Среди адъютантов принца был один его ровесник, которого тогда никто не замечал — Карл фон Клаузевиц [23] …

23

Карл фон Клаузевиц(1780–1831) — известный теоретик и историк военного искусства. — Прим. ред.

Коринна, сила воображения которой была равна силе ее ума, построила замечательный, по ее мнению, план: ей казалось, что она нашла идеального жениха для своей дорогой Жюльетты. Она прекрасно знала о разочарованиях «своего ангела» и хотела сделать ее наконец счастливой… Она, жившая в жару и пучине страстей, наверняка восхищалась вынужденным целомудрием Жюльетты, но и хотела бы положить ему конец. Одним словом, она сделает всё, чтобы между принцем и красавицей возник роман, который получил бы законное продолжение. Неплохая мысль. И очень кстати.

Когда принц Август явился в блестящий мирок Коппе, он произвел неизгладимое впечатление: «Насколько немцы стоят больше нашего!» — воскликнул Бенжамен. Беляночка-Жюльетта ничего не сказала: она позволяла смотреть на себя и выглядела грациозной, веселой, соблазнительной как никогда. В два дня принц влюбился в нее без памяти! Однажды, во время конной прогулки, он пожелал поговорить с Жюльеттой наедине, обернулся к сопровождавшему их Констану и сказал ему с тевтонской учтивостью: «Господин Констан, не проехаться ли вам немного галопом?»