Госпожа следователь
Шрифт:
— Простите, Всеволод Константинович, а что, преступников у нас уже не осталось? — все-таки вставил свое язвительное словцо Игорь. — Их уже ловить не нужно?
— Ну, Дежкина, честно говоря, особых преступников никогда и не ловила, — весело махнул рукой Самохин. — А здесь дело простое, женское… Все, обсуждать нечего. — В голосе Самохина прорезались нотки, которых Клавдия никогда не слышала. — Выполняйте.
— Вы что, т о в а р и щ Самохин, с ума сошли? — рубанул вдруг Игорь.
Клавдия от испуга даже зажмурилась.
Но Самохин не разозлился, не стал кричать. Он вдруг вновь обрел вальяжность и снисходительность:
— Завидую — молодость, романтика, максимализм, — улыбнулся он. — Его ни разу не лупили по заднице, — искал он сообщника в Клавдии. — Да, г о с п о д и н Порогин, если мне прикажут, я и с ума сойду…
Телефоны на его столе вдруг залились сразу все. Он хватанул самый голосистый из них и замахал на Клавдию рукой.
— Идите-идите, работайте! А! Ага-га, Самохин слушает… Юрий Михайлович! Привет мэру столицы!..
Как Клавдия вышла из кабинета, она помнила смутно. Главной спасающей ее от обморока мыслью было — не уволили. Пока не уволили…
Чубаристов хохотал так, что из коридора заглядывали.
— Ну, Клавдия, ты даешь! Он тебе скоро коров поручит искать. Ты зачем же позволяешь себе на голову садиться?!
Клавдия и сама сейчас понимала всю абсурдность своего положения. Искать собаку! Животики надорвешь!
Писатель Лозинский, который попивал чаек, закусывал Клавдиными пирожками и беседовал с Чубаристовым, не сразу понял причину смеха, но, когда до него дошло, он не стал ржать, как Чубаристов, а сказал грустно:
— Еще раз убеждаюсь: в России бывает все.
Игорь еще какое-то время метал громы и молнии, а Клавдия уже вроде бы участвовала в общем веселье:
— Ну что делать, буду искать собаку! Никогда этим не занималась…
— А ты дай объявление! — никак не мог успокоиться Чубаристов.
— И хоть бы породистая была! — вставил Игорь. — Вы поглядите — дворняга дворнягой!
— Зато хозяин, поди, голубых кровей, — сказал Лозинский.
— Это точно, — согласился Чубаристов.
— Виктор Сергеевич, только ты — никому, — попросила Клавдия. — Это же стыда не оберешься.
— Могила! Только вот товарищ писатель…
— Нет, я тоже… Только грустно все это.
Последние слова Лозинского были услышаны влетавшим в кабинет Левинсоном.
— А-ага-га! Кому здесь грустно? Сейчас развеселим!
Левинсон был старшим помощником прокурора по работе со средствами массовой информации, или — как он сам любил рекомендоваться — пресс-секретарь. То есть частенько давал интервью журналистам, сам пописывал статейки, но, разумеется, в строго отведенных рамках. Зато уж в кабинетах самой прокуратуры отводил душу.
— История такая — Владимир Ильич Ульянов гоняется за своей голой женой с топором. Она, бедная, визжит, зовет на помощь…
— Анекдот? — спросил Лозинский.
— Нет, правда! — обрадовался Левинсон. — Она зовет на помощь, а никто не идет. С Ульяновым связываться все боятся. Он, как подопьет, буйный и дурной.
— Подождите, — опешил писатель. — Ленин не пил…
— А-ага-га! Ленин не пил, а вот его полный тезка Владимир Ильич Ульянов пил как сапожник. И жену свою зарубил насмерть, — радовался произведенному эффекту Левинсон. — Не верите? Вот дело!
Пока Лозинский листает с некоторым недоверием дело об убийстве Веры Леонидовны Ульяновой ее мужем Владимиром Ильичом, Клавдия перелистывает несколько бумажек из сегодняшнего поручения. Ну, конечно, это ее так проверить хотят. Справится или нет? Она справится. Она обязательно справится. Не может она работу терять — на ней вся семья.
Так, хозяин собаки живет в Переделкине. Номера телефона нет. Придется ехать.
— А! Вот возьмите и напишите! — смеется Левинсон.
— Да, это хоть и не анекдот, но и на правду мало похоже, — виновато улыбается Лозинский. — Нет, не буду. Никто не поверит.
— Ох ты! — хлопает себя по лбу Чубаристов. — Там же свидетель мой из Сибири все так и сидит! Клавдия, ты сейчас уходишь? Не в службу, а в дружбу — передай там на проходной пропуск.
— Передам.
— Поехали? — уже вскочил Игорек, не успев дожевать пирожок.
— Поехали.
— А вы куда? — сунул свой востренький носик Левинсон.
— Да по Гавендову, — отвечает за Клавдию Игорь. — Судья просила приехать. Лично благодарность вынесет.
— Я с вами, — встает и писатель. Он жмет руку Чубаристову, прощается с Левинсоном.
И они втроем выходят в коридор.
— Дежкина! Уплатить! — опять кричит Патищева.
Какая основная задача следователя, выезжающего на задание? Догадались: добраться до проходной.
Дежкина стремительно летит по коридору, оставляя позади Патищеву и все еще жалующегося Семенова. Командированного из Саратова посылает в кабинет. Успевает отдать дежурному пропуск на сибиряка и наконец оказывается на улице.
Да, сон был в руку. Чтоб ему пусто!..
12.03–15.20
Электричка ползла со скоростью хромой улитки, но вскоре за окном показались первые признаки сельской местности — ухоженные квадратики частных участков, россыпь дачных домиков, одинокие козы, привязанные к колышкам, и босоногие мальчишки, беззаботно раскатывающие на великах.
Игорь углубился в чтение сборника анекдотов, купленного им на вокзале, но почему-то ни разу даже не улыбнулся. То ли анекдоты были не смешные, то ли настроение неподходящее. Скорей, второе. Порогин знал, что у Клавдии Васильевны сейчас муторно на душе, а нужных слов утешения не находил.