Госпожа следователь
Шрифт:
— Макс, я тебя прошу, — заглянула она в ванную, где сын сосредоточенно скреб бритвой подбородок, — ты ведь можешь позвонить. Вот тебе еще жетоны. Просто опусти в автомат, набери номер и скажи: мать, я задержусь.
— Мать, я задержусь, — послушно повторил сын.
— Опять?
— Ну, сегодня ненадолго, — утешил сын, но, подумав, добавил: — Наверно.
— Позвони.
— Заметано. Там на телевизоре я деньги оставил…
— Ты наш добытчик, — улыбнулась Клава. Она бы и поцеловала
Будить мужа Клава не стала — оставила ему записку, что купить в магазине, деньги, три полиэтиленовых пакета, подхватила свою битком набитую бумагами сумку и вышла из дома.
В троллейбусе ей удалось сесть. Вполне можно было полистать бумаги, но этого ей почему-то совсем не хотелось. Из головы никак не шел утренний сон.
У нее уже была примета: раз опять снится этот ужас — жди нового дела.
И то — пора бы подкинуть ко всем висящим на ней делам еще что-нибудь этакое… кропотливое, а то ведь и трудиться разучится, потеряет квалификацию, перестанет соответствовать гордому званию.
А звание у Клавдии Васильевны Дежкиной было и впрямь гордое, кое-кого кое-где у нас порой даже пугающее — следователь. И работала она в городской прокуратуре. Собственно, туда она сейчас и держала путь.
9.01–10.44
— Клавдия Васильевна, тут человек к Чубаристову, передайте ему, ладно?
Клава сунула в сумку пропуск и мельком взглянула на довольно представительного дядьку, покуривавшего в одном из кресел холла. Дядька поднял подбородок и почесал пальцем щетину на шее.
— Передам, — кивнула она дежурному, — А позвонить?
— Не отвечает, — пожал плечами дежурный. — А человек говорит — из Сибири…
Главная задача следователя Дежкиной в первые минуты рабочего дня какая?
Наметить план работы на день? Справиться у экспертов о результатах последнего исследования? Отнести начальству отчет?
Нет, не угадали. Главная задача — дойти до своего кабинета.
И задача эта только кажется простой в исполнении. Потому что стоит сделать по кривому коридору два шага, как тебя хватает за рукав Семенов и кричит возмущенно:
— Слыхали? Колядного опять в Англию посылают! У меня это дело уже три года, а посылают его!
— Ой, а почему? — возмущается вполне резонно Клавдия Васильевна.
— А он якобы английским языком владеет!
— Так, может, и правда? — несколько теряется Клавдия.
— Ага! Гуд монинг, гуд монинг, гуд монинг ту ю, гуд монинг, гуд монинг, ви а глед ту си ю! — язвительно произносит Семенов и разводит руками. — Я хоть еще мазер, фазер, систер и бразер знаю,
Однако лингвистический спор обрывается на этом интересном месте, потому что рядом с Дежкиной оказывается Веня Локшин. Вернее, он здесь уже давно ошивается, пытается обратить внимание Клавдии Васильевны на свою вызывающую персону.
— Здравствуй, Вениамин, — сухо говорит Клавдия Васильевна. — Сделал?
Веня откидывает со лба волосы, поправляет пеструю ленточку — бандано, широким жестом расстегивает блестящий замок кожаной «косухи» и достает из-за пазухи пачку фотографий.
Клавдия вздыхает.
— Вениамин, ты не обижайся…
— Ладно, — все-таки обижается Веня, выхватывает у нее снимки и снова прячет за пазуху. — Переделаю.
— Надо просто снимать то, что есть, без выдумок, — виновато просит Клавдия.
— Скучно, — кривится Веня.
— Так у нас тут не клуб «Арлекино», — очень остроумно говорит Клавдия. — И, Веня, — переходит она на интимный тон, — ну хоть чуть-чуть подстригись, а?
— Мне не мешает, — с вызовом отвечает парень.
— Клавдия Васильевна! — кричит с другого конца коридора Патищева. — Вы не заплатили!
— А! Да-да! — кивает Дежкина и направляется в ее сторону.
— Привет, Дежкина, тебя Самохин ждет! — бросает на ходу Люся-секретарша, делая пометку в своей записной книжке.
Ну вот, как чуяло сердце. Самохин — горпрокурор. Ой, хорошо еще, если всего только новое дело.
— Бегу! — ускоряет шаг Клавдия и прошмыгивает мимо бдительной Патищевой к своему кабинету. — Позже-позже… К Самохину вызывают.
Кабинет открыт, но Чубаристова в нем нет. Только догорает в пепельнице сигарета.
— Клавдия Васильевна, а Чубаристов где? — сунул в дверь голову командированный из Саратова.
— Под стол спрятался, — мрачно шутит Дежкина, бросая на подоконник сумку и энергично пожимая руку Игорю.
— Здравствуйте, Клавдия Васильевна, — широко улыбается тот. — Тут из горсуда звонили…
— Ой, потом, Игорек, потом. Будут спрашивать — я у Самохина.
— Мне с вами пойти?
— Пошли, — сразу соглашается Клавдия. Как-то с Игорем спокойнее. Такой уж он надежный парень.
— Ну вот, наконец! Здрасте, господа, — деловито входит в кабинет маленький человек с большой лысиной. — Будем знакомы — Эдуард Витальевич Лозинский.
В другое время Клавдия бы от неожиданно свалившегося счастья села бы на стул.
Лозинский! Писатель Лозинский! Бывший муж самой Татьяны Порониной. Пьесы пишет, теперь вот историей занялся. Ну, как же — по телевизору часто выступает.
— Здравствуйте, — стремительно жмет протянутую руку Дежкина. — Вы к Чубаристову? Он сейчас вернется. Подождите.