Госпожа Удача

Эшли Кристен

Потом он замолчал.

Я ждала.

Больше он ничего не сказал.

Тогда я спросила:

— И это все?

— Это все.

— Я рассказала больше твоего, — заметила я.

— Почему это?

— Ладно, пусть не больше, но мой рассказ был более личным и включал в себя то, с чем я пыталась примириться и избегала признавать почти двадцать лет. Обстоятельства непростые, и я все еще стараюсь их осмыслить, но все же. Ты много чего рассказал, среди прочего и некоторые серьезные вещи, на порядок серьезнее, но без каких-либо

подробностей, и, следовательно, ты рассказал не больше моего.

— Я сказал — даешь и берешь, но не говорил, что это будет одинаково. Ты сама выбрала, что рассказать, как выбрал и я. Все по справедливости.

Нет, не по справедливости. Поэтому я спросила:

— Ты не совершал преступления, за которое отбыл срок?

— Нет.

— Что случилось?

Его взгляд переместился на игру.

— Тай, — позвала я, и его взгляд вернулся ко мне. — Что случилось? Как ты мог…

— Что я говорил? — прервал он мой вопрос.

— Что?

— Что я говорил? — повторил он.

— О чем?

Он не сводил с меня глаз. Затем низким и более грохочущим, чем обычно, голосом заявил:

— Мы закончили.

— В следующий раз, когда мы будем играть в эту игру, ты начнешь первым, — заявила я, а затем с напряженным восхищением наблюдала, как его губы чуть изогнулись.

Потом они вернулись в исходное состояние, и он пробормотал:

— Тоже справедливо.

Затем отвернулся к телевизору.

Я встала с кровати и пошла за шампанским.

*****

Тай

Уокер перевел взгляд с телевизора на Лекси.

Она лежала, свернувшись калачиком, лицом к нему, руки под щекой, колени подтянуты почти до груди, стильное, но сексуальное розовое платье все еще было на ней, однако, стильные, но сексуальные туфли она, наконец, сняла. Ее глаза были закрыты. Она спала.

Он изучал ее, думая, что она, вероятно, единственная из знакомых ему женщин, из его обширного опыта общения с ними, которая могла выглядеть и стильно, и сексуально во время брачной церемонии, проводимой Либераче.

По правде говоря, она — вообще единственная из знакомых ему женщин, которая могла выглядеть и стильно, и сексуально.

Он рассматривал ее, думая, что Ронни Родригес — тупой долбоёб, и об этом говорил не тот факт, что он профукал сладкую жизнь, которую Бог счел нужным ему даровать, предоставив огромный талант на баскетбольной площадке. Об этом говорил тот факт, что классная, сексуальная киска, спящая рядом с ним в большой кровати в Вегасе, спала рядом с ним в большой кровати в Вегасе, а не свернулась калачиком возле живого, дышащего Ронни Родригеса, который не направил каждую каплю энергии, чтобы заслужить привилегию иметь классную, сексуальную киску, спящую сейчас рядом с Таем Уокером.

С этой мыслью он встал с кровати, подошел к столу и схватил поднос, на который Лекси сложила грязную посуду. Пока он шел к двери, нечто привлекло его внимание, он повернул голову, заглянул

в ванную и остановился.

Ее букет лежал в раковине, наполненной на пару дюймов водой.

Увидев это, он взял поднос в одну руку, другой нащупал в заднем кармане ключ-карту и вышел. Он поставил поднос на пол у двери и оглядел коридор. Затем пошел по нему. В конце, посмотрев направо, на узком столике между лифтами он увидел то, что искал. Он подошел к стоявшей на столе вазе с искусственными цветами, выдернул их оттуда, положил на стол и вернулся в номер, вывесив табличку «Не беспокоить».

В ванной он вытащил букет из раковины, включил воду, используя стакан, наполнил вазу и сунул в нее стебли.

Выйдя из ванной, обошел кровать и поставил цветы на ночной столик с ее стороны.

Он разделся, но не включил кондиционер, как ему хотелось, учитывая, что она не была укрыта. Затем скользнул под простыню и выключил свет.

Глава 4

Абсолютная чудачка. Очень милая

Тай

На следующее утро Уокер вставил ключ-карту в прорезь и, дождавшись, когда загорится зеленый, вытащил ее и вошел в номер. Он добрался до спальни и увидел, что горничные уже здесь побывали: постель застелена, на полу следы от пылесоса.

Никакой Лекси. Но на подушке есть записка. Горничные, скорее всего, застелили постель и оставили ее там, куда Лекси ее положила.

Бросив мокрое от пота полотенце на кровать, он отошел назад к шкафу, распахнул дверцу, наклонился к сейфу, открыл его и внимательно осмотрел.

Все на месте.

Он закрыл его и вернулся в спальню к записке.

Взяв ее, он прочел.

«Муженек, я в бассейне. Если не вернусь до наступления темноты, твой супружеский долг — спасти меня. Если я опоздаю, значит, вырубилась на шезлонге летом в Вегасе, поэтому мой совет — перед тем, как начать спасательную операцию, запасись алоэ вера.

Лекси»

Уокер уставился на записку, думая, что Алекса Берри…

Поправка.

Алекса Уокер была чертовски забавной.

Потом он стоял, уставившись на записку, думая о том, как ему нравится имя Алекса Уокер.

Потом он стоял, уставившись на обращение к нему в записке, и думал, что эта сучка — чудачка, но это ему также нравилось.

Потом он стоял, уставившись на почерк записки, запоминая ее каракули, которые не были девчачьими или четкими, — острые, витиеватые слова часто отрывались друг от друга, наклона не было ни в одну сторону, они уютно располагались посередине.

Затем он сложил записку и бросил ее на кровать. Двадцать минут спустя, смыв с себя пот после тренировки, побрившись, переодевшись в джинсы, белую футболку и ботинки, он подошел к сумкам на столе, взял новые очки, подошел к записке на кровати и сунул ее в задний карман. Потом схватил ключ-карту.