Госпожа

Энни-чан

В ту ночь она не спрашивала почти ничего. И я действительно ей за это благодарна, как и за то, что она позволила мне у себя пожить, пока я не придумаю ничего лучше. А потом она предложила мне и дальше жить здесь, оплачивая съёмную квартиру пополам.

Кстати, у меня появилась работа. Я подрабатываю официанткой в кафе, неподалеку, от того ресторана, в котором работает Вика. Когда наши смены совпадают, мы даже можем ходить домой вместе. Это очень удобно, если уходишь с работы поздней ночью.

И тут я тоже обязана ей. Ведь это именно она вдохновила меня на поиск такой работы. Я же, дура набитая, все носилась со своим дипломом, искренне надеясь найти работу по специальности. Зато теперь у меня есть хоть какое-то заработок. Не нужно сидеть ни у кого на шее. А это очень круто — ни от кого не зависеть.

— Ты когда работаешь? — спросила Викки, убирая пустую чашку.

— Завтра с утра, — отвечаю, следуя ее примеру.

— О, так ты сегодня свободна весь день, — хихикнула Вика. — Можешь убраться.

— Могу. — соглашаюсь, перебираясь на подоконник и приоткрывая окно. Сигарета привычно коснулась губ, и я закурила, глядя на растрепанную рыжую. Девушка скривилась, увидев у меня сигарету.

— Фи, — хмыкнула она, — бросала бы ты это дело. От курения волосы портятся.

— Брошу, — пообещала я, — как только найдется кто-то, кто меня заставит.

— Отговорки, — заметила Викки. Затем она просто взяла полотенце и ушла в душ, а я осталась сидеть на подоконнике с тлеющей сигаретой в зубах. Конечно, отговорки. А как иначе.

***

За это время изменилось неожиданно много. И дело не только в работе или новом месте жительства. Изменилось всё вокруг, все окружающие меня люди изменились. Викки ушла с прошлой работы, не так давно бросила парня, с которым встречалась около двух лет. Даже моя мама изменилась. Не прошло и недели, как вся моя семья продала старую квартиру и переехала в другую, более просторную. Еще бы, ведь мама беременна. Папа сменил работу, чтобы больше времени проводить дома, чтобы доделать ремонт, подготовить детскую. Давно я не видела их такими радостными. И я счастлива за них, правда.

Во всем этом великолепии меня печалит лишь одно — в море изменений я единственная не изменилась ни капли. Я не сдвинулась ни на шаг, ни на миллиметр вперед, так и застряв на месте. Каждую ночь мне сниться Егор, каждое утро я просыпаюсь и иду варить ему кофе, каждый вечер желаю ему спокойной ночи, напрягая все свое воображение, чтобы представить его рядом, чтобы ощутить хотя бы так тепло его тела, силу его рук.

Хотелось бы возненавидеть его после всего, но почему-то не получалось. Синяки прошли, ссадины зажили. Теперь я даже не была уверена, было ли это на самом деле, или это просто глупый сон, который я спутала с реальностью. Хотелось бы у кого-то спросить, где правда, но спрашивать не было у кого. Да и глупо это — спрашивать о подобном.

Я не знаю, хотела бы я вернуть Егора. Не уверена, что смогу жить с ним, как раньше, но и перестать думать о нем я не могу. Уж слишком сумбурно все закончилось. Будто и не было этого конца. Да и не помню я, был ли он вообще. Эта неопределенность пугает меня. С одной стороны всё понятно — он изнасиловал меня, а ведь, если подумать, я сама его об этом просила. Не совсем об этом, конечно, но просила же. Просила. Кто знает, может он ждет меня, ждет пока я остыну и вернусь. Как хорошо было бы знать его мысли. Или хотя бы поговорить по душам, поставить жирную заметную точку, чтобы даже я не могла спутать это со сном.

Кому-то я, наверное, покажусь глупой со своими дилеммами, но что поделать. В этом вся я. Всегда хочу знать обо всех сторонах медали, всегда хочу расставить точки по местам, всегда хочу докопаться до правды. Жаль, что это не всегда возможно. Да и наивно это. Я и сама понимаю.

Уборка в квартире ненадолго отвлекла меня от мыслей. Но слишком ненадолго. Этого было мало. Безумно мало. Я освободилась меньше чем через час. И что прикажете делать с изобилием свободного времени? Совершенно ненужного свободного времени.

Можно было ещё что-то приготовить, но в холодильнике было пусто, как в склепе. Вика с ее вечными диетами вообще ест мало. Она говорит, что одной пачки сырка и кефира ей хватает на целый день. На самом же деле она просто не любит готовить. Вообще. И ходить по магазинам она тоже не любит. Особенно по продуктовым. В отличие от меня.

Так что я быстро облачилась в джинсы и легкую футболку, воткнула в уши наушники, включила плеер и направилась в магазин. Хорошо, что он не слишком далеко.

Привычка ходить везде в наушниках появилась у меня не так давно. Наверное, это одно из немногих изменений, которые все-таки со мной произошли. После всего этого дерьма я чувствую себя невероятно гадко на улице. Даже понимая всю глупость собственных мыслей, я не могу отделаться от чувства, что на меня все смотрят, что все знают о моем позоре, все знают о моей собственной глупости. Слыша на улице смех, я не могу не вжать голову в плечи. Мне кажется, что смеются надо мной. Все смеются надо мной. Видя, как кто-то шепчется на улице, я не могу отделаться от чувства, что они говорят обо мне. Тело начинает неприятно зудеть в такие моменты. И мне просто хочется вымыться. В кислоте.

Как бы сильна я не была за закрытой дверью, на улице моя уверенность тает. Близость людей давит на нервы. Я задыхаюсь в этой толпе.

В наушниках легче. Тогда не слышны чужие голоса, а все происходящее вокруг кажется лишь клипом к очередному треку. Так проще. Так я кажусь лишь персонажем какого-то низкопробного фильма. Персонажем, за которого все решает автор, которому не больно. Ни капли.

Чтобы войти в супермаркет, мне пришлось пропустить парочку бабушек, вооружённых тощими пакетами с лейбой магазина. Мне пришлось напеть вслух припев, чтобы их косые взгляды не казались такими реальными. Чтобы настоящее хоть чуть-чуть размылось в глазах.