Гость из будущего. Том 1

Порошин Влад

Поэтому, оглянувшись на ещё одного незнакомца, мне захотелось выкрикнуть: «Я для вас, молодой человек, Ян Игоревич! И мы с вами на брудершафт не пили и нечего мне тыкать!». Что в принципе я и сделал.

— Я вам не Иричь, — пробурчал я, заплетающимся языком.

И это оказалось странным, так как после инфаркта я уже пять лет как не употреблял спиртного. Но ещё сильнее удивило то, куда перенёс меня киноэкран гипермаркета. В данную секунду я стоял в продолговатом помещении, держась одной рукой за стену перед железным умывальником, над которым крепилось маленькое зеркальце. Кстати, в этой комнате с жуткой туалетной

плиткой на полу, кто-то установил не одну обшарпанную временем раковину, а целых четыре штуки.

— Чё перекушал? Ха-ха-ха! — загоготал невысокий коренастый парень, одетый в широкие штаны и клетчатую рубаху. — Держись за меня, я тебя выведу на чистую воду, ха-ха-ха!

Незнакомец подошёл ко мне, приобнял за талию и повёл на выход из этой умывальной комнаты, где белой краской на синей стене кто-то нацарапал: «уходя, выключи воду».

— Стой, — возмутился я. — Мы оду ыкли или не?

— Выключили, ха-ха, — снова развеселился паренёк. — Тебе, Яныч, пить совсем нельзя, а то с работы попрут, ха-ха. На завод что ли пойдёшь токарем? Ха-ха-ха! Не умеешь пить, не берись, ха-ха. Янычу больше не наливать! — заорал он, когда мы в обнимку появились в коридоре, который мне чем-то напомнил общагу.

Из ближайшей распахнутой двери гремела старинная рок-н-рольная музыка, и слышался звонкий девичий смех. Правда, если это и было общежитие, то высокие потолки говорили о том, что здание возвели либо при товарище Сталине, либо при самодержце всероссийском Николае Втором. Следовательно, получалась какая-то чушь — современный гипермаркет никак не стыковался со старенькой общагой.

— Стой, — я опять притормозил своего странного моралиста. — Иде мой оутбук? — спросил я о судьбе своего старенького ноутбука.

— Оутбук, курил бамбук! Ха-ха! — загоготал парень и, втолкнув меня в комнату, где весёлой молодёжи было словно кильки в бочке, объявил, — вот, нашёл беглеца, ха-ха. Стоял с огромными глазами и пугал собственное отражение в зеркале. Передаю из рук в руки.

Затем этот недоделанный «Шерлок Холмс» передвинул мое тело чуть-чуть вперёд, где меня тоже подхватили, подтолкнули, передали как эстафетную палочку дальше, наступили на ногу и, дёрнув вниз, усадили на кровать, прижав с одной стороны акустической гитарой. «Сумасшедший дом, — подумал я, глупо улыбаясь, потому что алкоголь всё ещё гулял по моим ненормальным мозгам. — Что за танцы прошлого века? Что это за сборище странных парней и девчонок? Почему они оделись, словно снимаются в кино про 60-е годы прошлого столетия? Раритетный проигрыватель где-то надыбали, пластинку, нарезанную на рентгеновском снимке, где-то откопали, которая сейчас шумела и скрипела голосом Бига Джо Тёрнера. Кстати, Тёрнера любил слушать мой старший брат, который умер несколько лет назад. Обалдеть».

— Выпьешь ещё чего-нибудь? — спросила, натанцевавшись и плюхнувшись рядом со мной на кровать развесёлая круглолицая девушка, одетая в старомодное платье в горошек, напоминавшее по форме колокол.

— Тонька, отстань от Яныча! — заступился за меня «Шерлок Холмс» в клетчатой рубахе. — Имей совесть, ему завтра на работу.

— Сам отстань, — зашипела на моего защитника нахрапистая подруга, — он обещал меня самому Леониду Фёдоровичу Быкову показать, чтобы мне дали роль в новом фильме.

— Так ты, поэтому решила его сегодня напоить и рядом с собой уложить,

чтобы он не отвертелся? — шикнул на девушку парень. — А если его завтра уволят прямо со съёмочной площадки? Что тогда?

— А что мне делать? — захныкала вдруг эта нахрапистая барышня. — Я сниматься хочу у Быкова. Это такая возможность, которой больше может и не быть.

Тут музыка закончилась, так как Биг Джо Тёрнер дорычал своим характерным негритянским вокалом последние ноты, и в разговор вмешался какой-то хмурый худой парень в пиджаке и с галстуком в форме шнурка:

— Ой, подумаешь Быков, подумаешь легендарный Максим Перепелица! Да этот его дебютный фильм — редкостная проходная дрянь. Я читал сценарий, ничего смешного в нём нет, хотя и написано, что комедия. И название какое-то идиотское — «Зайчик».

— Ну, кончено, вот ваши «Весенние хлопоты» — это что-то стоящее, ха-ха, — опять вступился за меня «Шерлок Холмс». — На территории завода главная героиня высаживает деревья в течение полутора часов экранного времени. Обосра…ся не встать!

— Мальчики, ну хватит ругаться, давайте танцевать, — заныла какая-то низенькая, но симпатичная барышня, и затем обратилась ко мне. — Кстати, Янчик, а в вашем фильме много женских ролей? Я бы тоже у Быкова снялась.

— Я не знаю, — пробурчал я, неожиданно овладев собственной артикуляцией и почувствовав, что опьянение постепенно проходит. — И честно говоря, молодые люди, я ничего не понимаю. Где я?

— Ха-ха-ха! — дружно захохотала вся компания из более чем десяти человек.

— А с платформы говорят, это город Ленинград! — голосом Левитана пошутил какой-то остряк, что вызвало новый приступ смеха.

— То есть, это сейчас город на Неве? — пролепетал я, поразившись тому факту, что ещё несколько минут назад находился за две тысячи километров отсюда.

— Нет, это город на Днепре, ха-ха, — опять сострил «Левитан», повеселив собравшуюся компанию.

— Ну, допустим, — упрямо пробубнил я. — Тогда вы, может быть, скажете кто я такой?

— Ты — первый человек в космосе, Юрий Гагарин! — загоготал «Левитан».

— Тебя зовут — Ян Нахамчук, ты работаешь ассистентом режиссёра на «Ленфильме», — сжалился надо мной защитник «Шерлок Холмс». — Ну, вспомнил?

— Юрий Гагарин, мне больше нравилось, — хмыкнул я и, приподнявшись с кровати, протиснулся к зеркалу, висящему около выхода из комнаты.

«Боги мои!» — вскрикнул я про себя, увидев своё отражение, которое принадлежала молодому человеку, точь-точь похожему на меня, времён учёбы в универе.

— Какой сейчас год? — вырвалось из моего рта, пока я лихорадочно ощупывал собственное лицо.

— Ну, хватит ломать комедию! — психанул хмурый парень в пиджаке. — Сегодня воскресенье 17-е мая 1964 года. Включайте музыку. А этому чудику больше не наливать!

Затем затрещала новая пластинка «на рёбрах» и из динамиков зазвучал гитарный проигрыш Чака Берри из знаменитой композиции «Джонни Би Гуд». Но мне на историю деревенского парня Джонни, про которого запел американский рок-музыкант, было начхать с большой колокольни. Потому что случилось то, чего не могло произойти никогда! Куда делся гипермаркет? Почему я в какой-то ленинградской общаге, если, конечно, ребята мне не врут? И потом в далёком 1964 году мне исполнилось всего 4 годика, а не 20 с лишним лет, на которые я сейчас выглядел.