Гость из будущего. Том 1
Шрифт:
— Пусть Кобзон надрывается, — на голубом глазу изрёк певец. — Он — член партии, ему такие песни к лицу.
— Эдик, ты стрелки на Кобзона не переводи! — вспылил я. — Я душу в эту муру вложил! Да тебя после этой муры вся советская милиция в день советской милиции будет на руках носить! Только ты на улице покажешься, тебя хвать за руки и за ноги и понесут.
— Куда? — криво усмехнулся Хиль.
— В пивную, вот куда! В рюмочную, в ресторан! — заголосил я, сжав кулаки. — Куда Макар телят не гонял, если конечно пожелаешь! И вообще, ты давай эти свои антисоветские
— Хорошо-хорошо, — пошёл на попятную певец. — Готов пострадать за советскую милицию за скромную сумму в 300 рублей.
— А давай за 330 каждому, нормально?! — взревел я, так как денег в моём кармане больше не осталось.
— Вот. Это другой разговор! — захихикал Хиль.
— Это не разговор, это грабёж средь бела дня, — уже более спокойно произнёс я. — Ладно, пойте за 25 рублей, вечером отдам. Вымогатели.
– Это не серьезно, — отмахнулся певец. — Тогда гони мне кроме этой муры, новую хорошую вещь наподобие «Королевы красоты». Так договоримся.
— Узурпатор, — пролепетал я и подумал, что если хорошими песнями из будущего разбрасываться направо и налево, то в самом будущем никаких песен не останется. — Ну, допустим: жил да был крокодил за углом и его ненавидел весь дом. Годится?
— Иди в баню! — психанул Хиль. — Мужики собирай инструмент!
— Ты морячка, я моряк, ты рыбачка, я рыбак! — запрыгал я вприсядку. — Оп-оп-оп, как-как-как?
— Пошли мужики, нас здесь не уважают.
— Стоять! — заорал я, когда музыканты, не понимающие нормального русского юмора, с шумом стали подниматься со своих мест. — Зайка моя, я твой зайчик. Ручка моя, я твой пальчик. Стой-стой-стой! Чунга-Чанга лето круглый год, Чунга-Чанга песенку поёт!
— Уйди, иначе я за себя не ручаюсь, — на лице Эдуарда Хиля нарисовалось неподдельное возмущение.
«Перегнул палку, — подумалось мне. — Значит, придётся выкладывать ещё один козырный туз из рукава. „Вокализ трололо“ показать что ли? Нет, это я не спою, тем более не сыграю. Надо что-то простое, тили-тили, трали-вали».
— Ну, что? Мы уходим? — спросил Хиль, видя тоску и печаль в моих глазах.
— Дайте гитару, узурпаторы, — пробурчал я, — вымогатели и злостные похитители чужого творчества. Совести у вас нет.
— Чего нет, того нет, — ухмыльнулся один из музыкантов и протянул мне требуемый для вдохновения инструмент.
После чего я сел на стул и в полной тишине почти минуту перебирал струны. «Ну, конечно же! — осенило меня, когда неожиданно в горле пересохло и захотелось пить. — Вода-вода, кругом вода».
— Значит так, — сказал я и, проведя по струнам, запел:
Как провожают пароходы?
Совсем не так, как поезда.
Морские медленные воды —
Не то, что рельсы в два ряда.
Как ни суди, волнений больше,
Ведь ты уже не на земле.
Как ни ряди, разлука дольше,
Когда плывёшь на корабле.
— А где припев? — спросил Хиль, глаза которого буквально светились от удовольствия, да и остальные
— Вымогатели и узурпаторы, — буркнул я и затянул припев:
Вода, вода, па-па-па па-па.
Кругом вода, па-па-па па-па.
Вода, вода, па-па-па па-па.
Шумит вода. Ча-ча-ча ча-ча.
— Вот, это другое дело! — захлопал в ладоши певец. — Только эти твои па-па и ча-ча в топку. Когда будут остальные слова?
— Сейчас, настрочу, — обиженно произнёс я. — Гоните за шедевр 300 рублей, то есть 330, по 110 за каждый куплет.
— Вымогатель, узурпатор, — закряхтел Хиль. — Мужики кто деньгами богат? Я сегодня на мели.
— Давай-давай, выворачивай карманы! — прикрикнул я на музыкантов. — И только попробуйте мне теперь записать гимн советской милиции через жопу!
К средине дня моё настроение буквально взлетело вверх. Музыка для короткометражки была записана в лучшем виде, деньги вновь грели мой карман, и поэтому я решил прогуляться по набережной Невы, посидеть в уличном кафе и помечтать о планах на будущее, которых было громадьё.
«Допустим, свою дебютную десятиминутку я сделаю в среду, — думал я, пешком топая через Троицкий, точнее через Кировский мост. — Затем к директору на стол ляжет мой сценарий первого фильма про „Знатоков“, и в глазах Ильи Николаевича я выросту до размеров серьёзного и ответственного режиссёра. И тогда… и тогда…».
— Привет, Феллини, — неожиданно меня хлопнул по плечу человек в интеллигентной шляпе, про которого я уже давным-давно забыл. — Я же сказал, что в воскресенье сам тебя найду, — улыбнулся вор в законе Юрий Алексеев по кличке «Горбатый». — Ты на результаты футбольных матчей погадал по своей системе?
— Не поверишь, каждый день только этим делом и занимался, — привычно соврал я.
Глава 23
Со знаменитым вором в законе, одним из героев замечательного сериала начла нулевых, мы разместились в не менее знаковом месте Ленинграда, в ресторане «Москва», недалеко от которого через несколько месяцев откроется кафе «Сайгон». Кстати, кофе-машина «Омния Люкс», что и привлечёт в это заведение множество неформальной публики, уже вовсю функционировала. Поэтому прежде чем перейти к гаданию на кофейной гуще, я и Юрий Алексеев взяли по чашечке замечательного двойного чёрного кофе.
«Странное дело, — думал я, листая еженедельное печатное издание „Футбол“, — гопник Калёный — уголовник, вор Горбатый тоже уголовник, а какие они всё же разные по культуре и по интеллекту люди. Один трясёт школьников и обворовывает пьяных мужиков, другой грабит награбленное теневыми советскими миллионерами. Разбирается в мировом искусстве не хуже профессиональных искусствоведов. Наверное, воображает себя народным мстителем Робин Гудом. И каждый играет свою роль».
— Что ты сказал? Какая роль? — Юрий Алексеев удивился словам, которые я случайно произнёс вслух.