Гость из мира Death Note
Шрифт:
– Прошу надеть вас эти пояса, – сказал Рюузаки, – если два раза нажать на пряжку, зазвонит телефон Ватари. Так вы сможете связаться со мной в случае необходимости.
Катя с кислой миной взяла у Ватари пояс, повертела в руках, рассматривая. Маруся же наоборот, казалось, сейчас, лопнет от восторга.
– Это же те самые, что он давал полицейским! – шепотом сказала она, стискивая предплечье Кати своими ручонками-клещами, что свидетельствовало о высокой степени взволнованности. Небось, уже чувствует себя частью истории и членом расследовательской группы.
Катя в ответ лишь скрипнула
– Ура… – буркнула она, пытаясь отодрать от себя подругу. Но та уже сама отпустила её несчастную руку. К счастью, прежде чем там нарушилось кровообращение.
– Зачем нам эти пояса, если мы всё равно сидим взаперти? — проворчала Катя. Злость никуда не ушла, но пришлось сделать вид, что она смирилась... до поры, до времени.
Детектив её проигнорировал. – Эл, сколько нам ещё здесь сидеть? — нет, она не собирается отступать. Пусть сколько угодно притворяется глухим, козлина.
L не спеша уселся на диван и лишь тогда ответил:
– Пока не решите возвращаться домой, — он с неподдельным интересом оглядел стол с едой, останавливая взгляд на пирожном и словно нарочно стараясь не встречаться с ней глазами. – И прошу называть меня Рюузаки в целях…
– Что?! – перебила Катя, проигнорировав его замечание. Она сжала кулаки, представляя, как душит наглого детектива. Злость начала вырываться наружу. Нет, она, конечно, по аниме знала, что он самолюбивый засранец, но чтоб настолько. «Кажется, я начинаю его ненавидеть».
L опять её проигнорировал, сделав вид, что не услышал грозного возгласа. Нда, наглость так и прет.
“Хм... Я-то подумала, что это НАШ ужин, размечталась», – мрачно подумала Катя, наблюдая, как загребущая рука Эла протянулась к пирожному на тарелочке.
– Я решил составить вам компанию, если не возражаете, – невозмутимо сказал L, словно прочитал её мысли, и уже с набитым ртом добавил: – Пирожные вкусные, угощайтесь.
– Спаси-ибо, – пропищала Маруся. С одновременно счастливым и скромным видом она села напротив детектива.
Катя хмыкнула. Сейчас гляди, расплавится от величайшей радости. Как же, блин, сам L предложил угощение.
Помедлив несколько секунд, Катя с недовольным видом плюхнулась по правую руку от Маруси, скрестив руки на груди. Не желая смотреть на детектива, она проследила взглядом за уходящим из комнаты Ватари, а потом принялась разглядывать клубничку на своем пирожном. Есть не хотелось.
Маруся тем временем придвинула к себе свою порцию. Катя искоса посмотрела на подругу. Маня изо дня в день всех клятвенно заверяет, что не ест сладкое, потому что это вредно. А через день все равно хомячит что-нибудь сладенькое. Как и сейчас. Хотя как тут не покушать в компании распрЭкра-а-а-асного Э-э-эла! Да ей тут вообще шикарно, и не волнует ничего. В том числе и тот факт, что эта чернобрысая детективья морда заперла их в четырех стенах.
«Нет уж, – размышляла Катя, – я не собираюсь ограничивать свою экскурсию в этот мир созерцанием стен этого здания и морды наглого детектива. Раз уж я попала сюда, то собираюсь оторваться по полной! Надо только выбраться отсюда. Я не буду здесь сидеть, ты, мерзкий...!».
Её мысли были прерваны голосом детектива, который протягивал ей тарелочку с пирожным.
–
На мгновение Катя опешила и даже перестала составлять в уме список ругательных слов на Великого Детектива. Эл всё ещё протягивал ей пирожное, при этом лицо его было такое невинное и дружелюбное, что Катина злость немного поубавилась. Медленно она протянула руку и взяла блюдечко. «Может, размазать это пирожное ему по физиономии? – вяло подумала она, из-под полуприкрытых век наблюдая за парнем. – Было бы прикольно… Интересно, а как бы он на это отреагировал? Ладно живи, бренный смертный, я не настолько жестока…».
Эл ушел от них только спустя час, расспросив их о мире, из которого они явились и о том, что им известно о нем и о Лайте. На вопросы отвечала в основном Маруся, Катя усердно делала вид, что увлечена поеданием пирожного и на свете нет ничего важнее этого. Тем более, что есть хотелось. Как-никак последний раз она ела у Лайта дома перед тем, как они пошли в университет.
Маруся же, промучавшись над своим пирожным, съела только половину.
– Я больше не могу. Нет, пирожное очень вкусное, да, – поспешно затараторила она Элу. – Правда. Я просто мало сладкого ем.
Катя фыркнула, вспоминая, как Мане в университете, чтобы перекусить, хватает одного батончика мюсли весом в двадцать пять грамм. Вот уж у кого желудок размером с куриное яйцо.
*
Маруся с крайне задумчивым и таинственным видом покусывала кончик своей шариковой ручки, склонившись в три погибели над своим небольшим блокнотиком. Катя тихо подкралась сзади и, перегнувшись через плечо подруги, заглянула в записи.
– Шикарные стихи, Маруся, – сказала она, ухмыляясь.
Та вздрогнула от неожиданности и тут же захлопнула блокнот.
– Не смотри! – недовольно пробурчала Маруся, бросая на неё гневные взгляды. О, мы посмели вторгнуться в тайны великой Маруси!!!
Катя, хихикая, отбежала от дивана.
– Ой, да расслабься ты! Не посягаю я на твои творения.
– Ничего ты не понимаешь в поэзии, – вздохнула Марина, вновь склоняясь над блокнотом. – Потому что сама никогда не пробовала писать стихи…
– Я пробовала! – запротестовала Катя, размышляя, можно ли назвать стихами набор четверостиший на тему «Жизнь – говно» и «Мы все умрем». Хотя, почему бы и нет? Ведь в них раскрывается такая интересная философская тема… Во всяком случае, попытка её раскрыть имела место.
– Ладно, всё! Иди, не мешай! – недовольно махнула рукой Маруся и вновь склонилась над блокнотиком. Эти блокнотики менялись у неё по несколько раз в месяц. У Мани была просто потрясающая производительность. Жаль только, что все стихотворения были на одну тему: какая Марина несчастная и всеми непонятая. Катя уже давно поняла, что почти у всех поэтов это любимая тема. Типа: «…Вскормленный в неволе орел молодой!..». Но остальные для разнообразия и про что-то другое писали. Про Родину хотя бы. Или про природу. У Марины все сводилось к ней любимой. Хорошо, что хоть больше читать их не заставляла. Катя просто уже не находила, что еще сказать о новом стихе, кроме: «Рифма отличная!».