Шрифт:
На халяву
В Библии сказано, что только тот кусок хлеба, что заработан тяжким трудом, может служить во благо. А халява роняет людей физически и нравственно.
Когда мы смотрим на жалких пьяниц, нищих, наркоманов, лодырей, которые не хотят работать и влачат жалкий образ существования, часто многим из нас становится их жалко. Грязная потрепанная одежда на худом теле, немытая голова, понурая походка с опущенными плечами – этот отвратительный облик вызывает не только чувство брезгливости, но и жалости.
И
А на самом деле выходит вот что…
Наоборот выходит.
Однажды вечером я возвращалась от подруги домой по главной улице Ленина нашей деревни Лесное.
Горели редкие фонари. Стеклянные снежинки блестели в их оранжевом свете. Ветра не было, и они опускались плавно на широкую расчищенную дорогу.
Машины лишь изредка появлялись на ней в столь поздний час, и снова все стихало. Что-то сказочное и завораживающее было в этой зимней тишине.
Вот уже и старое здание почты. Через дорогу от нее находилось отделение Сбербанка.
И тут я остановилась. В чем дело? Привычного зеленого дома не было. Палисадник из крашеного деревянного штакетника был на своем месте. А Сбербанк пропал…
Вместо него стоял длинный барак с серыми, потемневшими от времени досками.
Четыре окна в нём были небрежно заколочены такими же старыми досками на большие гвозди. Дверей со стороны дороги тоже не было. Зато сверху, над окнами, красовалась полотняная вывеска с красными крупными буквами: «Бесплатное кафе» Для всех желающих вход свободный».
Я ничего не понимала. Кто за один день мог снести здание Сбербанка и построить другое – причем не новое и современное, а старое, в стиле пятидесятых годов?
Внимательно осматривая этот барак, заметила и другие странности.
Слева от него в палисаднике стояли два полузасохшие, поломанные дерева – их у Сбербанка не было вовсе. Справа – большой изломанный ягодный куст. Его на этом месте не должно быть.
И от линии электропередач провода к новому старому дому подключены тоже не были.
Пока я стояла и размышляла – лучше пройти мимо или все же зайти осмотреть это кафе, а есть мне не хотелось ночью никак – мимо прошли две немолодые женщины и завернули за его угол. Женщины выглядели обычно. Ничего подозрительного в них я не заметила. И неуверенно пошла за ними.
Да, вход находился почему-то с обратной стороны. Дверь очень узкая и открывалась довольно легко.
В помещении сумрачно. Свет в заколоченные окна едва проникал в щели между досок.
Я попыталась включить свет, благо выключатель как раз возле двери. Но он тут же гас. Замыкало возле выключателя.
Тогда прошла дальше, в кухню, где в печке горел огонь и отблески его прыгали по стенам и кухонному столу. Заглянула через
– Как они ходят по раскаленной плите?
И как же ставят кастрюли, наливают в них чистую воду, а с кошек шерсть сыпется, и грязь на лапах таскают с улицы?
Указала на кошек двум поварихам. Они подошли и посмотрели на печь, но не увидели ничего.
В закипевшую воду вывалили мешочек сухофруктов, помешали и вышли из кухни.
Я снова приблизилась к печке. Кошки стали злые и попытались меня укусить.
Тогда, решив, что церковные свечки помогут мне прогнать этих нечистиков, я вынула из своей сумки три свечки и стала зажигать их от спичек, при этом читая слова молитвы «Отче наш». Но кошек было шесть штук, они ходили и по столу, махали хвостами и сильно мне мешали. Свечки гасли, а спички ломались. Слова молитвы, которые я знала прекрасно, забывались.
Вдруг в кухню зашел официант этого кафе. Очень красивый молодой мужчина, одетый в хороший строгий костюм.
Он подошел ко мне со спины, немного сбоку, пошевелил пальцами перед выключателем, не касаясь его. И электрический свет загорелся.
Снова в воздухе поделал какие-то движения пальцами, и свет погас.
Странно мне все это показалось. Пальцы у официанты были ухожены, ногти слегка удлиненные. А в ответ на мои мысли обо всем этом он сказал вслух:
– Свет и все в этом доме подчиняется только мне!
И широким жестом руки предложил пройти в зал.
Кафе располагалось в довольно тесном изнутри для развлекательного центра помещении.
Справа от входной двери стоял металлический ящик – морозильная камера с мороженым. Рядом с ней – большой ящик с разными фруктами.
Слева от двери – стойка бара с полками для напитков на стене. Но никаких бутылок, фляжек на них не стояло. Пусто.
За высокой стойкой-столиком, где обычно находится бармен, тоже никого.
Из узких дверей (вход в кафе был только один – черный ход) знакомый уже официант вкатил большую металлическую корзину на колесиках, доверху наполненную разными бутербродами.
И опять меня поразило то, что облик у него был настолько изысканным, лицо настолько уверенное и спокойное, а сам слишком ухоженный, что выглядел скорее хозяином, а не работником.
Неторопливо и ловко прокатив тележку по узкому проходу, он поставил ее возле стойки, не разгружая.
А сам с достоинством прошел к мягкому красно-коричневому креслу, стоящему у противоположной стены, и свободно сел.
Но поза была по-джентльменски выдержанной. Приняв довольно раскованное положение, он не сидел, развалившись до вульгарности в нем, как это подчеркнуто делают «новые русские» или свежеиспечённые «крутые».