Гости у нашего порога

Гаан Лилия Николаевна

Но каково же было удивление женщины, когда и на следующий вечер, перегнувшись через плетень, юродивая продолжала хвалиться:

– Опять приходил. Вино приносил, сам такой красивый, хороший! В любви признавался, такие речи говорил...

Голос у Дуни всегда был на редкость грубым, мужским, а тут даже смягчился от нежности.

– ...

обнял меня, поцеловал! Ну и всякое такое, что мужик с бабою делают.

У стиравшей во дворе бельишко Серафимы таз с водой из рук выскользнул. Она точно знала, что никого из посторонних у соседки не было. Да и сам рассказ шокировал женщину - откуда Дуня про такие дела-то знает? Может, подглядела где?

– Ты о кавалере больше никому не рассказывай,- сухо посоветовала она,- стыдно это!

Да какой там! Уже к вечеру следующего дня об этой удивительной блажи Дуняши звенела вся ферма. Вечером к Шестаковым пришла бригадирша Марья Панова - женщина суровая и резкая на язык.

– Что там у дурочки нашей происходит?
– накинулась она на Серафиму.- Вы соседи, с вас и спрос!

– Да не было у неё вчера никого!
– оправдывалась мать Аллы.- Мы допоздна печку ломали, и Дуня нам помогла сажу носить. На речку с ней омываться ходили, уже ночь стояла. Да и солдаты вчера в селе не появлялись.

– Может кто из своих убогонькую сильничал? Дунька ж, как дите, ничего не понимает!

– Она прямо так и сказала бы,- не согласилась Серафима,- врать-то не умеет! Вот я и удивляюсь, как это Дуня умудрилась офицера себе в полюбовники выбрать, пусть даже придуманного.

– И всё равно - не унималась тетка Марья,- ты последи за ней. Мало ли! Сама знаешь - у некоторых мужиков совсем совести нет, а что потом Дуня с дитем-то делать будет?

– Послежу!
– без особой охоты согласилась Серафима.

Когда у тебя пятеро детей, муж Федор с войны инвалидом пришел, огород, да и сама дни напролет в колхозе пропадаешь, только и дела, что на чужой двор заглядывать. Но соседи ведь подчас ближе родственников, потому как всегда под рукой. Вот и поручила Серафима присмотр за домом Дуни своей свекрови - восьмидесятилетней бабке Фросе.

Скрюченная ревматизмом, та все дни напролет проводила на завалинке в компании со своими сверстницами. Развлекали себя старушки разговорами о том, как хорошо всё было пятьдесят, а то и более лет назад, и как сейчас всё плохо, потому что современные парни и девицы не имеют ни стыда, ни совести.

Тема, как вы понимаете, актуальная, захватывающая и потому никогда не приедающаяся.

И хотя у них на семерых едва ли нашлась бы хорошо видящая пара глаз, и бабушки поголовно страдали глухой, к поручению они отнеслись со всей ответственностью.

На протяжении нескольких дней старушки глаз не спускали с домика Дуни, ради такого случая до первых петухов просиживая на излюбленном месте. Благо, потребность в полноценном сне осталась для них в таком же прошлом, как красота и здоровье.

– Ходить кто-то к Дуньке-то блажной!
– как-то за завтраком заявила снохе бабка Фрося,- вчерась за полночь из хаты голоса раздавались, смех...

– Да, кто же это?

– Анчутка, какой-то! Дыть, не иначе в трубу по воздуху спускается, а иначе - никак! Мы глаз с двери не спускали!

– Может, огородами приходил?

– Ни! Калитка бы скрипнула, и наш пустобрешка загавчил бы, а он ни звука - как спал, так и спал....

Полкан - пес Шестаковых был невероятно "брехучим", доводя всех до головной боли. Но кур от хорьков защищал стойко, а как-то даже спугнул лисицу, за что хозяева и терпели его склочный характер. Понятно, что унюхав чужого мужика в соседнем дворе, он бы залаял на всю округу.

– Дунь, - поймала Серафима соседку на огуречных грядках,- кто это у тебя ночью-то зубы скалил? Даже у нас слышно было.

– Он же - Полатий Львович приходил!

– Какой ещё Полатий Львович? Да у нас такого отродясь в селе не было!
– обомлела Серафима.

– Так он городской,- похвасталась Дуняша,- красивый такой, капитан! А уж как смеяться примется, а обниматься...

– Да, что-то я никогда на нашей улице такого не видела. Покажи мне его!

– Не,- весело отмахнулась Дуня, - нечего на него глаза пялить, он этого не любит! Заводной!

Тут уж настала очередь не спать Серафиме. Всю ночь, сражаясь со сном, прокараулила она соседку, и могла точно сказать, что с огорода к ней во двор никто не заходил, а смутный гул голосов долетел и до её слуха.

Спозаранку пошла женщина доить корову, но, увидев, как соседка у колодца моется в одной рубахе, чуть ведро из рук не выронила. И было от чего - шею юродивой кто-то изуродовал багровыми, больше похожими на укусы следами бесстыдных губ.