Государство Катар. Отражения во времени

Сенченко Игорь

А. Тревор ответил, что если на шейха нападут ваххабиты, то единственное, на что он может рассчитывать, так это на предоставление ему помощи Англией по дипломатическим каналам. И пояснил, что это и есть суть ст. XI договора о протекторате, в которой говорится о «должных услугах» правителю Катара со стороны Англии в случае угрозы ему с суши. Если же возникнет угроза изнутри Катара, в том числе в лице братьев шейха ‘Абд Аллаха, то британское правительство, как он полагает, едва ли сможет вообще чем-либо ему помочь, так как во внутренние дела арабов, находящихся под протекторатом Англии, оно старается не вмешиваться.

После обсуждения данного вопроса шейх Абд ‘Аллах информировал А. Тревора, что нуждается в займе, а также хотел бы получить от англичан пару пушек в целях усиления защиты столицы. Отметил, что из-за сложной экономической ситуации и падения доходов от таможенных сборов возвратить заем в обозримом будущем едва ли сможет, и был бы признателен британскому правительству за предоставление безвозмездной финансовой помощи. Услыхав это, А. Тревор на тему о займе разговаривать вообще не стал, и перешел к вопросу о поставке пушек. Понимая, что на какую-то уступку шейху, но пойти все же надо, обещал, что незамедлительно информирует о его просьбе английскую администрацию в Индии. Так и поступил. В депеше указал, что если бы удалось изыскать пару хотя бы устаревших и изношенных орудий, то это усилило бы военный потенциал шейха и его возможности как в плане поддержания мира и тишины в Катаре, так и в целях обеспечения защиты столицы от угрозы извне. Ответ, полученный им, заслуживает того, чтобы о нем упомянуть. Звучал он примерно так. В случае, если шейх ‘Абд Аллах обязуется перекрыть контрабанду оружием, идущую через его удел, то в благодарность за это английские власти могли бы позитивно рассмотреть вопрос о выделении ему в качестве подарка двух отслуживших уже свой срок пушек с холостыми снарядами, предназначенными для церемониальных целей.

Спустя месяц шейх ‘Абд Аллах предпринял еще одну попытку добиться от англичан хоть каких-то гарантий в плане обеспечения его безопасности. Отправился в этих целях на Бахрейн, для продажи, как сказал, жемчуга, а на самом же деле — для встречи и беседы с тамошним английским политическим агентом, в сферу деятельности которого входил тогда и Катар. В ходе состоявшегося разговора заявил, что именно действия Ибн Са’уда по расшатыванию обстановки в Катаре и подвигли его в свое время к тому, чтобы встать в под протекторат Англии. Теперь же он хотел бы известить англичан о том, что Ибн Са’уд, положивший глаз на Катар, пытается сплотить всех недовольных им членов правящего семейства, дабы их руками отобрать у него власть и подмять под себя Катар. Отметил, что с учетом всего сказанного он подумывает о том, чтобы предпринять ряд мер по укреплению своей власти, и потому хотел бы знать, на какую помощь он мог бы рассчитывать со стороны англичан. Уточнил, что планирует, в частности, организовать морской набег на несколько приморских поселений Катара, воспротивившихся его власти и отказавшихся от уплаты установленных для них взносов в казну. И все это, конечно же, — не без участия Ибн Са’уда. Подчеркнул, что, готовясь к набегу, он счел должным выяснить, обличат ли его англичане в данном конкретном случае в нарушении договоренностей о соблюдении тишины и мира на море. Добавил, что хотел бы знать и то, придут ли они ему на помощь, если в ответ на его набег на эти села проживающие в них племена предпримут ответные действия, и, получив поддержку со стороны ваххабитов, а, возможно, и при их участии, нападут на Доху с моря. В конце беседы, высказав мнение о непредсказуемости дальнейшего развития обстановки в Катаре и вокруг него, обратился к политическому агенту с просьбой, чтобы Англия признала его сына Хамада преемником власти в Катаре, что стреножило бы действия его противников среди членов семейства Аль Тани.

Ответ политического агента шейха разочаровал. Тот заявил, что вмешиваться во внутренние дела Катара английское правительство точно не будет. Что же касается отношений шейха ‘Абд Аллаха с эмиром Ибн Са’удом, то в случае их осложнения англичане, безусловно, окажут правителю Катара помощь, но исключительно дипломатическими средствами. Если же шейх предпримет силовую акцию, в том числе с использованием парусников, в отношении тех поселений, о которых он говорит, дабы навести в них тишину и порядок, то такая акция нарушением договора о соблюдении мира на море англичанами квалифицироваться не будет. Однако правитель Катара должен понимать и то, что если во время такой акции произойдет схлестка сторон на море, то ожидать помощи от англичан ему не стоит. Ибо в данном случае это будет не актом агрессии или угрозы Катару со стороны моря, а формой проявления недовольства со стороны упорствующих в неподчинении ему катарских подданных.

Шейху ‘Абд Аллаху стало абсолютно ясно, что все, на что он может рассчитывать, случись градус напряженности в отношениях Катара с Ибн Са’удом повысится, так это на то, что британское правительство адресует Ибн Са’уду письмо с призывом воздержаться от любых форм агрессии против Катара, и не более того (12**).

Несмотря на договор о протекторате, Великобритания, как видим, довольно долго держала Катар «на расстоянии вытянутой руки». Никак, по сути, не реагировала на многочисленные просьбы шейха ‘Абд Аллаха ни о предоставлении военной помощи (оружием и боеприпасами) в целях обеспечения безопасности Катара, ни о выделении ему кредитов для облегчения его финанасового состояния. Ситуация начала заметно меняться в 1930-х годах, когда США и Англия вступили в схватку за нефтяные концессии в Аравии и в зоне Персидского залива в целом.

Знаменательным событием в истории Катара в период правления шейха ‘Абд Аллаха стала конференция в Эль-‘Укайре, в небольшом в то время городке на побережье Эль-Хасы. Проходила она в ноябре 1922 г., под эгидой сэра Перси Кокса, занимавшего тогда пост Верховного комиссара Англии в Месопотамии. Созвали ее для урегулирования пограничных разногласий между Недждом, Кувейтом и Ираком.

Дискуссии участников конференции по вопросу о границах продолжались в течение пяти дней, вспоминал присутствовавший на ней полковник Х. Диксон, служивший в то время политическим агентом Британской империи на Бахрейне. Спорили до хрипоты в горле и до звона в ушах. Каждый хотел извлечь из завязавшегося спора по максимуму.

Из высказываний эмира Ибн Са’уда сэр Перси Кокс сделал вывод, что правитель Неджда не прочь был бы прибрать к рукам и Катар, который он называл «исторической частью Эль-Хасы».

Обсуждая вопрос о разграничении земель, эмир Ибн Са’уд говорил, что указанием на то, кому они принадлежат, вполне могли бы служить колодцы с племенными васмами (метками) на них, а также пастбища, издревле принадлежащие тем или иным племенам с их традиционными местами оседлости. Если же на некоторые из них, подчеркивал он, станут претендовать несколько племен, то вполне резонно было бы сделать их «ничейной землей», то есть доступной для всех кочевников. Отмечал, что если в ‘Укайре договориться не удастся, то дело это надлежит передать, согласно традиции, на рассмотрение агль ал-хибра (людям мудрости и знаний), то есть известным в аравийской пустыне знатокам генеалогии племен. Высказывал мнение о том, что кочевые племена едва ли согласятся с тем, чтобы быть ограниченными в передвижении «какими-то линиями на песке», какими-то призрачными и непонятными им границами. Считал, что рубежи владений тех или иных шейхств, королевств и эмиратов должны вычерчиваться в параметрах давно сложившихся племенных даир, то есть мест традиционного обитания племен со времен их далеких предков (13).

Чтобы закрыть «катарскую тему», сэр Перси Кокс решительно заявил, что Катар — это не территория Дома Са’удов. Эмир ‘Абд ал-‘Азиз тональность сказанных слов уловил, и данный вопрос больше не затрагивал. Хотя на самом деле — и англичане об этом знали — его наместник в Эль-Хасе, ‘Абд Аллах ибн Джалуви, давал убежище мятежным катарским родоплеменным кланам и активно поддерживал тех членов катарского правящего семейства, кто зачинал внутрисемейные споры и раздоры. Правитель Катара, как уже упоминалось выше, в те неспокойные для его удела годы даже платил эмиру Ибн Са’уду за то, чтобы он не вмешивался во внутренние дела Катара. Следует заметить, что, несмотря на договоренности, достигнутые ранее с англичанами, так не поступать, Ибн Са’уд это делал (14).

Впоследствии, 20 мая 1927 г., Ибн Са’уд подписал в Джидде с британским представителем Клейтоном «Договор о дружбе и добрых намерениях». Согласно этому документу Ибн Са’уд признал особые отношения Великобритании с шейхствами Прибрежной Аравии, в том числе с Катаром, и аденскими протекторатами, и обязался состоять с ними в мире и дружбе.

В 1932 г. британцы активно занимались обустройством взлетно-посадочных полос и складов на воздушном пути из Англии в Индию. Крайне нуждались они в них и на Арабском побережье Персидского залива, в том числе в Катаре, — на случай экстренных посадок. В апреле 1932 г. в Катар в целях присмотреть подходящее место для такой полосы и получения соответствующего разрешения на ее сооружение и использование прибыл английский политический агент с Бахрейна, в сферу деятельности которого входил и Катар. Видя повышенную заинтересованность англичан в получении такого разрешения, шейх ‘Абд Аллах ясно дал понять, что готов обсуждать данный вопрос, но только в обмен на предоставление ему Англией помощи и поддержки в случае возникновения какой бы то ни было угрозы его уделу извне, будь то со стороны моря, либо с суши. При этом заявил, что обязательство Англии на этот счет должно быть четко и недвусмысленно сформулировано и зафиксировано в договоре. Аргументировал выдвинутое им условие просто. Сказал, что едва ли сможет обеспечить безопасность полосы в условиях внутренней турбулентности и угрозы Катару со стороны соседей, в первую очередь ваххабитов и рода Аль Халифа. Дабы сдвинуть этот вопрос, крайне актуальный в то время для Англии, с мертвой точки, политический агент, возвратившись на Бахрейн, внес на рассмотрение политического резидента два предложения. Первое: гарантировать шейху помощь в защите от любой угрозы его власти только в Дохе; и второе — обеспечить таковую в Дохе и вдоль всего побережья. В ответе-указании, вскоре полученном им, говорилось: взамен предоставления прав на обустройство и использование взлетно-посадочной полосы Королевскими воздушными силами обязаться предоставить шейху ‘Абд Аллаху то, о чем идет речь в первом предложении. Если же он его не примет, то подтвердить взятие на себя обязательств, содержащихся во втором предложении.

В августе 1932 г. политический агент вновь прибыл с Бахрейна в Катар, и, найдя шейха ‘Абд Аллаха в плохом настроении, как сообщал в своем донесении, сразу же внес на его рассмотрение второе предложение. И был удивлен, что тот его отклонил, так как подписано оно было, как он сказал, английским политическим резидентом, а не вице-королем Индии. Поступая так, шейх ‘Абд Аллах хотел избежать повторения ситуации с договором о протекторате от 1916 г. и связанными с ним обещаниями политического резидента в плане предоставления правителю Катара помощи при возникновении угрозы его безопасности. Все обещания англичан, как показала ему практика общения с ними, обязательно должны были быть обла- чины в неподлежащую двоякому прочтению и пониманию форму, непременно закрепленную в договоре, либо же в официальном обращении к нему английских властей в Индии, подписанном к тому же на самом высоком уровне, и лучше всего — вице-королем Индии.