Государство Катар. Отражения во времени
Шрифт:
Закрытие российской дипломатической миссии в Дохе, определенно, негативно сказалось бы на имидже Катара. И дабы не допустить этого и реанимировать отношения с Россиией министр иностранных дел Катара Хамад ибн Джасим в 1993 г. побывал в Москве. В ходе состоявшихся переговоров прямо поставил вопрос о возвращении российского посла в Доху. Заявил, что с учетом высказывания А. Козырева насчет тяжелого экономического состояния России и необходимости экономии средств катарская сторона готова взять на себя расходы по аренде здания российского посольства, по крайней мере, на год, но сворачивания отношений хотела бы не допустить (24).
В декабре 2001 г. и в ноябре 2010 г. Россию посещал тогдашний эмир Катара шейх Хамад ибн Халифа Аль Тани.
В 2004 г. в отношениях Дохи с Москвой
13 февраля 2007 г. в Катар нанес визит президент Российской Федерации В. В. Путин. Он динамизировал российско-катарские связи.
В последующем, однако, имели место два инцидента, которые отрицательно сказались на двусторонних отношениях Дохи с Москвой. Один из них был связан с российским послом в Катаре Владимиром Титоренко. Произошел в аэропорту Дохи, 29.11.2011 г., когда по прибытии в столицу Катара российского посла в нарушение Венской конвенции о дипломатических отношениях таможенники подвергли несанкционированной проверке, более того, — с применением грубой физической силы. Из-за нанесенных травм дипломат перенес три операции по ликвидации разрыва и отслоения сетчатки глаза. В связи с происшедшим МИД России понизил уровень дипотношений с Катаром.
Другой инцидент случиося в стенах ООН (07.02.2012), когда на слова катарского дипломата о возможной потере Россией всех стран ЛАГ в случае наложения ею вето на резолюцию СБ ООН по Сирии последовал жесткий ответ со стороны российского представителя в Совете Безопасности Владимира Чуркина.
Президент России В. В. Путин трижды встречался с нынешним эмиром Катара шейхом Тамимом ибн Хамадом Аль Тани: 05.02.2014 г. в Сочи; и дважды в Кремле — во время официального визита эмира в Россию, проходившего с 17 по 19 января 2016 г.; и 15.06.2019 г.
Что касается торгово-экономических связей, то сформирован совместный комитет по вопросам сотрудничества в области газа и энергетики (апрель 2010 г.). Подписано соглашение по линии ОАО «Газпром» о создании российско-катарской компании с капиталом в $150 млн. для эксплуатации месторождений газа в России. Катарская сторона заявила о наличии у нее интереса к комплексному освоению месторождений газа на полуострове Ямал, в частности, к проекту «Ямал-СПГ». Достигнута договоренность о совместном развитии нефтеперерабатывающего производства на Ямале. Все эти проекты, равно как и соглашение о катарских инвестициях на сумму $500 млн. в геологоразведку месторождений полиметаллов на территории Ямало-Ненецкого автономного округа и Свердловской области, остаются нереализованными.
Действует Российско-Катарский Деловой Совет. Имеются соглашения об экономическом, торговом и техническом сотрудничестве (ноябрь 1990 г.). Однако сколько-нибудь заметных результатов взаимодействия на данных направлениях пока не наблюдается.
03.06.2016 г. было объявлено об основании совместного российско-катарского инвестиционного фонда (Gulf-Russian business center).
Товарооборот между двумя странами постепенно наращивался. В 2010 г. он составил $14,6 млн. В 2016 г. вырос до $58,9 млн. (экспорт из России в Катар — $24,4 млн. и импорт в Россиию из Катара — $34,5 млн.; Катар занял 122 место среди торговых партнеров России). В 2017 г. поднялся до $73,3 млн. (Россия экспортировала товаров на сумму в $49,8 млн., а импортировала — на $23,5 млн.). В 2018 г. достиг $ 78 791 038, увеличившись на 7,47 % ($ 5 473 320) по сравнению с 2017 г. (экспорт из России в Катар — $ 42 346 397, импорт из Катара в Россию — $ 36 444 641). Доля Катара во внешнеторговом обороте России в 2018 г. — 0,0115 % (против 0,0126 % в 2017 г.). По доле в российском товарообороте Катар занял 128 место (2017 г. — 122 место).
В структуре экспорта России в Катар в 2018 г. основная доля поставок пришлась на следующие виды товаров:
— продовольствие и сельскохозяйственное
— металлы и изделия из них (2018 г. — 7,41 %; 2017 г. — 2,36 %);
— машины, оборудование и транспортные средства (2018 г. — 6,51 %; 2017 г. — 11,55 %);
— древесина и целлюлозно-бумажные изделия (2018 г. — 4,64 %; 2017 г. — 3,32 %);
— продукция химической промышленности (2018 г. — 4,25 %; 2017 г. — 4,06 %);
— минеральные продукты (2018 г. — 2, 23 %; 2017 г. 1,09 %).
В 2019 г. товарооборот России с Катаром исчислялся в $82 605 597, в том числе экспорт России в Катар — в $46 090 550, и импорт России из Катара — в $36 515 047. Доля Катара во внешнеторговом обороте России в 2019 г. составила 0,0124 % (по доле в российском товарообороте Катар занял 123 место).
Инвестиции Катара в Россию осуществляет национальный Суверенный фонд. В сентябре 2016 г. этот фонд приобрел 24,99 % акций аэропорта «Пулково» в Санкт-Петербурге (сумма сделки — $269 млн.). В декабре 2016 г. (совместно со швейцарской компанией Glencore) выкупил 19,5 % акций компании «Роснефть» (сумма сделки — $11,3 млрд.).
Действует, как уже отмечалось, межправителственное соглашение о военно-техническом сотрудничестве (подписано 25 октября 2017 г., в ходе визита в Катар министра обороны России С. Шойгу).
Активно развивается туризм: в 2017 г. Катар посетило 9000 туристов из России, а в 2018 г. — 22 000 туристов-россиян.
В январе 1994 г. состоялся визит в Доху — с миссией военной дипломатии — кораблей ВМФ России в составе флагманского противолодочного корабля «Адмирал Виноградов», большого противолодочного корабля «Николай Волков» и танкера.
Большое внимание Катар уделяет отношениям с Ираном. Они у него — традиционно корректные. Фундаментом их являются тесные торговые связи (есть паромное сообщение) и наличие в Катаре влиятельной торговой шиитской общины.
Иран для Катара, равно как и Катар для Ирана, — важный политико-дипломатический инструмент, которым Доха и Тегеран активно пользуются в решении тех или иных вопросов, возникающих у них с другими монархиями Аравии. Наглядным примером тому — кризис в бахрейнско-катарских отношения 1991 г., возникший из-за разногласий сторон по вопросу о принадлежности островов Хавар. Саудовская Аравия повела себя вяло. Доха ответила политико-дипломатическим реверансом в сторону Ирана. 7-10 ноября 1991 г. Тегеран с официальным визитом посетил наследный принц Катара шейх Хамад ибн Халифа Аль Тани. В ходе этого визита он сделал громкое заявление насчет целесообразности участия Ирана в соглашениях стран-членов ССАГПЗ по вопросам безопасности Персидского залива (данный вопрос Катар обсуждал с Ираном во время визита в Доху министра обороны Ирана Али Акбара Торкана, в декабре 1991 г.). Состоялось подписание пяти соглашений о сотрудничестве, в том числе о прокладке из Ирана (от реки Карун) в Катар водовода мощностью 50 млн. барр. питьевой воды ежедневно. Расходы по прокладке водовода по территории Ирана брал на себя Тегеран; Доха обязалась выделить Ирану целевой кредит (25). При этом в Тегеране исходили из того, что такой водовод, во-первых, полезно было бы использовать и для мелиорации обширного южного района Ирана. И, во-вторых, в случае успеха с подачей воды в Катар, он мог бы помочь Тегерану «мирно взломать границы» и некоторых других остро нуждающихся в воде стран Аравийского побережья Персидского залива, и дать Ирану немалые политические и экономические дивиденды (26). Дохе, к слову, удалось таким ходам договориться с Ираном и о совместной эксплуатации газового месторождения «Северное поле» (свои претензии на 1/3 катарской части этого месторождения Иран высказал в мае 1989 г.). Первым, кстати, кто в 1988 г. выступил с предложением о прокладке водовода в страны «аравийской шестерки, была Турция. Ее проект оценивался специалистами в $27 млрд. Однако согласия на сооружение водовода из Турции страны-члены ССАГПЗ не дали. И главным образом — по политическим соображениям, из-за опасений, что водовод мог быть использован в качестве инструмента для оказания на них, когда потребуется, давления со стороны Турции (27).