Государство Печали
Шрифт:
— Откуда ты? — спросила Печаль.
— Восточные болота, — ответила Дейн.
Печаль ждала, что она добавит что-нибудь еще, но стало ясно, что этого не будет, и она спросила:
— Почему ты выбрала стражей порядка?
— Это работа, — сказала она, голос был мягким, как бархат. — Папа мертв, мама всего не успевает. Я — старшая из пяти. Нам нужны были деньги, а там платят. Работы мало, и я… Я большая. Это помогло продвинуться выше. А, чем выше ты, тем больше денег, так что… — она замолчала, чуть опустив голову, сердце Печали сжалось
Она знала, что такое выбор пути в жизни. Дейн делала то, что пришлось, ради себя и семьи, и это Печаль понимала. Если Дейн была такой, может, и остальные стражи тоже. Может, им просто нужен был шанс на другую жизни.
— Тебе это нравится? — тихо спросила Печаль.
Дейн уставилась на нее, Лувиан повернулся к ней.
— Мне не нравится нападать самой, — сказала Дейн едва слышно. — Я не люблю задир. Или трусов. Они обычно связаны. Я не хочу становиться такой.
Печаль поняла, почему Дейн заступилась за нее у моста.
Она улыбнулась стражу.
— Многое изменится, когда я выиграю выборы, — сказала она, когда принесли еду. — Для всех. Для тебя, если хочешь. Думаю, мне понадобится постоянный телохранитель, это будет работой.
Дейн кивнула, опустив взгляд, а Печаль взяла себе один кишкиз.
Выпечка была хорошей, пряное мясо в слоеном тесте, присыпанном сахарной пудрой. Сочетание вкусов и текстур было странным, но очень вкусным, а хозяева были рады гостям из Раннона. Они принесли больше угощений, чем было заказано, и добавили медовухи. Они знали раннонский, и Печаль шепнула Лувиану, что, когда она будет канцлером, она сделает риллянский доступным для всех.
— Все языки, — сказала она немного нечетко. — Все. И я бы хотела способности как у риллян. Представь, — она попыталась сказать что-то на риллянском, напутала, и рилляне за соседним столом скривились от отвращения.
— Вина тебе хватит, — Лувиан сам выглядел хуже обычного. Он впервые снял пиджак и сидел в рубашке, закатав рукава, показывая подтянутые предплечья. Он попытался забрать у нее бокал, но она отбила его руку и допила.
— Вот теперь хватит, — она опустила бокал чуть сильнее, чем следовало. — Идем, мы рано начали.
Вино заставило Печаль сделать это.
Они шли обратно, громко болтая, и тут Печаль увидела магазин. Табличка говорила, что он открыт, и она согнулась, притворившись, что поправляет пряжку на туфле.
— Тебя тошнит? — спросил Лувиан, обернувшись.
— Нет, нога болит. Новые туфли.
— Понести тебя? — он был серьезен.
— Нет, я тебя переломлю. Я посижу тут минутку. Иди, Дейн меня доведет.
Лувиан пожал плечами и пошел к гостинице, оглянувшись раз на нее. Она изобразила, как кривится и потирает пятку, глядя сквозь волосы, пока он не пропал из виду за углом. Она посмотрела на Дейн, прижала палец к губам и поманила ее к магазину.
Когда они пришли в гостиницу, Лувиан стоял у бара, оживленно беседовал с барменом. Он повернулся и помахал Печали.
Она указала на туфли, изобразила хромоту и пропала на лестнице, направившись в их комнаты. Дейн сторожила коридор, но не из-за опасности, а по просьбе Печали, пока она проникла в комнату Лувиана и оставила сверток на кровати, улыбаясь.
Она купила ему глиняные краски, три кисти и маленький альбом. Она не знала, почему, но хотела, чтобы они у него были, потому что он хотел быть художником. Может, еще не было поздно. Она хотела отблагодарить его чем-то. Дать надежду, что он дал ей. Дружбу. Впервые после утраты Расмуса жизнь казалась стоящей борьбы, а не мести. Это было чем-то долгосрочным.
25
Адавария
Адавария была лабиринтом каменных улиц и брусчатки, сильно отличалась от Раннона, и Печаль упивалась этим. Дома и магазины Раннона обычно были приземистыми, белыми и стояли чрез промежутки, чтобы уходил жар. Здания Риллы были высокими, не меньше двух этажей, прижимались друг к другу рядами, порой их разделяли переулки. Из шиферных крыш торчали трубы, где сидели маглинги — темные птички, что были паразитами для риллян, а Печали, не видевшей их раньше, они казались милыми.
Город был красивым. Они медленно двигались по нему из-за прохожих и других карет. Ступеньки домов были чистыми, с ковриками с надписями на риллянском. У одной двери отдыхал толстый рыжий кот, с не впечатленным видом на приплюснутой морде проводивший карету взглядом. Двери были ярких цветов, шторы обрамляли окна, где были горшки с цветами, которых Печаль не знала. Гирлянды цветов были на каждой двери, Лувиан сказал, что это специально для Именования, их будут бросать на улицах, когда королева и ее муж возьмут малютку Аралию в первый тур по стране.
Печаль восхищало все. Было просто сделать раннонские города такими же милыми, и она попросила Лувиана добавить это в ее планы.
Люди с любопытством поглядывали на карету, что ехала по широким улицам, указывали друг другу на нее, некоторые даже махали. По тихому приказу Лувиана Печаль тоже махала, удивляясь, когда люди отвечали, многие оборачивались, выходили из домов и магазинов, чтобы понять, что за шум.
— Интересно, можно ли сделать так по пути домой, — сказал Лувиан, вытащив свой вездесущий блокнот.
— Здесь? Или в Ранноне? — Печаль вспомнила Сыновей Раннона. В нее могли чем-нибудь бросить или выстрелить, стоит ей выглянуть из кареты.
Он задумался.
— Да, и в Ранноне. Дейн будет так, ты будешь выглядеть уверенно, не боязливо. Это хорошие качества для лидера.
— Отлично, — процедила Печаль, пока улыбалась рядам риллян.
Когда они прибыли к замку, руки Печали болели от приветствий. Они добрались до ворот, Лувиан назвал их имена грозному стражу, который подошел к карете с тонкой папкой в руках, вычеркнул их, когда нашел в списке.