Готовься к войне
Шрифт:
– Твоего друга, - аккуратно поправила Алиса.
– Что?
– Твоего друга Жарова. Не моего.
– И твоего тоже, - сурово сказал банкир.
– Он тебе звонит, он с тобой шутки шутит - значит, друг…
– Прекрати.
– Ладно. Хочешь посмотреть на драгоценности его жены?
– Нет. Не хочу.
– Понятно. Кстати, очень средненькие камешки. У меня есть интереснее. Тут где-то антикварная брошь была, с изумрудом, середина девятнадцатого века, такую огранку сейчас не делают…
– Это не сейф, а музей.
–
– Мой банк. У тебя образование экономиста, ты должна знать, что банки условно делятся на два типа… Какие?
Алиса пожала плечами.
– Что, не помнишь? У тебя ведь были пятерки по всем предметам, я видел твой диплом…
– Можешь считать, что мне стыдно.
Знаев тяжело вздохнул.
– Банки бывают инвестиционные и сберегательные. Сначала я хотел делать инвестиционный банк. Очень хотел. Я молодой был. Быстрый. Очень. Не спал неделями. Все собирались с силами - а я уже делал. Все боялись - а я лез башкой вперед. Никто ничего не знал - а я знал все. Как, где, почем, у кого какой интерес - все! Мечтал играть на фондовой бирже. Андеррайтинг, арбитражные сделки и так далее. Видел себя таким Майклом Милкеном. Или Иваном Боэцки. Даже их портреты повесил. Вырвал из книжки «Алчность и слава Уолл-Стрит»… Очень меня это увлекало. Акции, графики, технический анализ. Быки, медведи. Внизу купил - вверху продал, прибыль зафиксировал и вывел на Каймановы острова… Нет и не будет на белом свете ничего интереснее, чем покупать и продавать деньги. А потом… - Знаев подбросил в воздух запаянные в пластик сто тысяч, - потом оказалось, что наша родная фондовая биржа - совсем не Уолл-Стрит. Когда я начинал, в девяносто втором, народ там в основном в буфете зависал. Ведущий вел торги и периодически покрикивал: «Потише там, в буфете!» Однажды я посмотрел на их самодовольные нетрезвые морды и решил, что ноги моей больше не будет в этом бардаке. И потом уже строил банк строго сберегательный, по швейцарскому образцу. Небольшое предприятие, для своих. Бронированный подвал, минимум персонала, вся крупная клиентура замыкается сразу на меня…
– Послушай, - напряженным голосом, но вежливо, перебила рыжая.
– Скажи честно, зачем ты меня сюда привел?
Знаев несколько смешался.
– Я думал, тебе будет интересно. Ты ведь не каждый день видишь перед собой одиннадцать килограммов червонного золота? С клеймами государственных банков восьми стран?
– Нет. Не каждый день.
– Ах, «не каждый». Понятно.
– Ты не боишься?
– Чего именно?
– Мы едва знакомы. Ты не боишься показывать мне все это?
– Нет, - мгновенно ответил банкир.
– Не боюсь.
– Я могу кому-нибудь проболтаться.
– Ты не проболтаешься.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, - сказал Знаев.
– Я давно решил, что ты обязательно должна все посмотреть.
– Давно - это когда?
– В четверг, - еще быстрее отреагировал банкир.
– Около трех часов дня. Когда первый раз тебя увидел. Как увидел - так сразу и решил. Вот, думаю, именно ей я покажу, ради чего полжизни угробил…
– Зачем? Зачем я должна видеть то, ради чего ты потратил полжизни?
Как ей объяснить, лихорадочно подумал он. Я что, выбрал не ту обстановку? По-моему, обстановка самая располагающая. Что может быть лучше, чем объясниться с женщиной в собственной сокровищнице? Остается только подобрать точные слова. Сформулировать, чего я хочу.
Вот только одно плохо: я даже сам себе еще ничего не сформулировал.
– Видишь ли… - Он прокашлялся.
– Здесь сосредоточено все самое дорогое. Плоды усилий. Не только моих. Тысячи людей много лет работали, мучились, страдали,
Он обвел руками полки.
– Теперь это все доверено мне. Это - ГРУЗ. Я его тащу. Мне тяжело…
Не то, не то!
– пролетело в голове. Ты что, собираешься ей жаловаться? Она живет в квартире с окнами на помойку, она тратит три часа в день на дорогу до работы и обратно - а ты, благополучный, обитатель поместья в пять гектаров, привел ее в свои закрома, набитые золотом, и теперь намерен жаловаться?
– Извини, - сказал он тихо.
– Наверное, мы зря сюда пришли.
– Ты хотел что-то сказать. И не сказал…
– Я все сказал. Пойдем. Здесь низкий потолок. Я не люблю низкие потолки.
– А что ты любишь?
– спросила рыжая, не трогаясь с места.
Знаев с ненавистью оглядел богатства.
– Наверное… я должен сейчас сказать, что я люблю - тебя. Но это будет не совсем честно. Я черствый, я почти ничего не чувствую. Мне сорок один год. Я - опасный сумасшедший. Видишь - ты не возразила! Значит, уже поняла… Я безумец, Алиса. Богатый и очень энергичный. Я сказал бы тебе: «Будь со мной», - но я так не скажу. Боюсь. За тебя. Я уже изуродовал жизнь одной хорошей женщине. С тобой может произойти то же самое. Ты мне нравишься. Ты меня полностью устраиваешь. Ты молодая, веселая, умная. С тобой легко. Я бы хотел… - Банкир окончательно смешался.
– Очень хотел… Но не могу. Вернее, могу, но не буду… мне без тебя плохо. Не то чтобы плохо, мне всегда не плохо и не хорошо, а так… Я ж богатый, я в порядке… Но с тобой мне гораздо лучше, чем без тебя…
Алиса улыбнулась очень доброй, благожелательной улыбкой.
– Я все поняла. Успокойся. Пойдем. Договорим потом. Мне тоже тут немного не по себе… Смотри, в полу трещина.
– Знаю, - сказал Знаев.
– Тут плохой грунт. Болото. Вся Москва стоит на болоте. Мой подвал тонет. Со скоростью три миллиметра в год. Инженеры говорят - нельзя ничего поделать. Через пять лет придется все перестраивать…
– Ты загадываешь на пять лет вперед?
– Раньше не загадывал, - сказал банкир.
– А сейчас оно как-то само загадывается… Вроде уже давно живем без потрясений… Без путчей и дефолтов… Человек не может жить одним днем. Ему обязательно нужно строить планы. Хотя бы на пять лет.
– У тебя явный пунктик насчет потолков.
– Почему «пунктик»?
– обиделся владелец подвала, наблюдая, как дверь весом в тонну встает на свое место.
– Высокие потолки - это очень серьезно. Год назад я был в Сарагосе, в крепости Алхаферия… Осторожно, не споткнись… Внутри крепости есть дворец, где принимали посетителей испанские короли. Широкая лестница, за ней - комната для ожидания. Так и называлась: «зал бесполезных шагов». Визитеры, как ты понимаешь, в ожидании аудиенции нервничали, бегали из угла в угол… Красивая комната, очень просторная, потолок резной, в орнаментах… А потом - я же сказал, осторожно, ступеньки крутые!
– гость попадал непосредственно в зал для аудиенций. Он - в три раза больше, и потолок там - в два раза выше. Тоже резьба, орнамент - но в два раза выше! То есть в приемной потолок специально низкий, а в зале - высокий. Чтоб гость проникался масштабом, понимаешь?
– Понимаю…
Когда он усаживал Алису в машину, торопливо подошел охранник Покосился на девушку.
– Сергей Витальевич, на два слова…
Они отошли к крыльцу.
– Вам только что звонили… Жена… Просила срочно с ней связаться. Очень срочно.
Как все люди, с трудом излечившие болезненную зависимость от работы, Знаев не выносил ничего «очень срочного», особенно по воскресеньям. Он испытал момент сильного страха, хлопком ладони по крепкому плечу бойца отправил его назад, нести службу, включил телефон и набрал номер.