Говори обо мне гадости!
Шрифт:
– Не обращайте внимание. Я раньше домой приходил всегда только с дедом. Пока он живой был. И тут всего один мужчина мамы крутился. Это как раз-таки Леонид. Это просто старуха полоумная. У нее старческий маразм крепчает.
Честно говоря, меня больше возмутила присказка старушки на Рому. Что это за «промокашки» такие?! Меня не смутило сравнение с новым папой. Я буду папой единственным. Но за паренька стало обидно. Надо бы с Леной поговорить на эту тему.
Мы поднялись с Ромой на третий этаж. Она зашел первым и впустил меня. Квартира небольшая,
– Ром, это ты?! – слышу из-за двери крик Лены.
– Да, мам. Я пришел с тренировки! – крикнул Рома, но не стал уточнять, что он не один.
– Я скоро выйду!
Ромка чуть ли не шепотом велел мне пройти в кухню. Меня уже напрягла ситуация, что Лена не в курсе, что я здесь. Ой, предчувствие нехорошее.
– Ром, может, стоит сказать маме, что ты не один пришел? – поинтересовался.
– А зачем? Сейчас выйдет и увидит своими глазами, – спокойно ответил Рома, включая по пути чайник.
Сев на стул, огляделся. Кухня небольшая, но вместительная. По расположению комнат, понимаю, что их три. И у меня три. И крыть-то нечем. Если только сразу в Москву перевозить. А это мысль…
Только я стал раздумывать над этим, как услышал опять крик из ванны:
– Рома, я выхожу. Скройся!
– Скрылся, мам!
Рома действительно спрятался в глубине кухни, вот только я остался сидеть на стуле, глядя прямо на дверь ванной комнаты. Которая тут же открылась.
Кажется… Рома плохо скрылся… Поскольку мы в унисон воскликнули:
– Вау!
Не королева… Богиня!
Вот прям в этом полотенце и с мокрыми волосами, которые облепили лицо.
Лена смотрит на меня, округлив глаза.
А я… Я просто взгляд не могу оторвать от блестящих глаз, пухлых и чувственных губ, которые сейчас надулись вследствие ее рассерженности. Скольжу взглядом ниже. Длинная шея, острые ключицы, покатые плечи, тонкие руки, запястья. Прикрытые места полотенцем обхожу стороной, иначе выдам сейчас себя. Будет неприятно. Мне.
Замечаю острые коленки. Щиколотки. Ступни, с которых стекает по капле вода.
Опять поднимаю взгляд и смотрю на ее лицо. По шее течет маленькая капелька. Плавно так. Стекает в ту самую вожделенную мною ложбинку. Еще чуть-чуть и я вскочу.
Но меня останавливает Рома:
– Мам, ты прекрасна! – он стоит возле меня, облокотившись на стол, за которым я сижу.
Парень доволен ситуацией. Я рад очень. Вот только Елена сердится.
Она слегка поддерживает полотенце и, поджав губы, скрывается в ванной, громко хлопая дверью.
– Кажется… Переборщили, – с каким-то предательским хрипом произношу я, поглядывая в сторону прихожей.
– Да бросьте вы! Зато сразу все понятно стало, – Ромка откровенно насмехается надо мной.
– Мне и без этого давно все понятно, Ром, – пытаюсь успокоить юнца, а то как
– А, да? Ну тогда это была репетиция будущей семейной жизни, – парень улыбается, расставляя на столе небольшие тарелки для торта. – Она любит из ванны в полотенце выходить. Только потом в комнате уже надевает халат.
Замолчав на несколько секунд, он продолжил:
– Странно только. Чего это она не просит принести ей его?
Ромка хотел еще чего-то сказать, но не успел, поскольку дверь в ванной с грохотом открылась. В прихожей появилась фурия по имени Лена, которая влетела в кухню. На ней махровый белый халат и то самое полотенце, только уже на голове. Я только открыл рот, чтобы извиниться, но не успел. Я ее интересовал сейчас меньше всего, потому как она с силой схватила Ромку за ухо и за него же, в буквальном смысле, вывела парня из кухни. Успел лишь заметить, как ее пальцы побелели от напряжения, а Рома сморщился от боли. Где-то в квартире даже услышал его негромкий стон.
Грохот закрытой двери. И тишина…
Не криков, не ругани. Ни оправданий Ромы.
Вообще тишина.
Стало не то что некомфортно, а даже как-то страшно. Если она Ромку так вывела, то меня ЗА ЧТО потащит к выходу. Невольно сжался. Впервые боюсь женщину. Даже голову в шею втянул.
Где-то через минуту услышал, как открылась дверь. Тихие шаги в сторону кухни. И… Фуф, на пороге Рома. Он хоть расскажет, как теперь себя вести мне.
Парень морщится и потирает ухо. Оно бордовое. Ромка открыл холодильник и достал бутылку с молоком. Приложил ее к уху. Сел напротив меня.
Лицо парня было таким печальным, что мне невольно хотелось его пожалеть. Хотелось-то пожалеть, вот только смех сам собой пошел из меня. Я не сдержался и начал посмеиваться.
Рома заметил это и только недовольно отвернулся в сторону окна.
– Получил? – решил завести я разговор.
– Ага. Еще как, – горестное лицо Ромы повернулось ко мне.
– И как часто тебя мама за уши таскает? – я не переставал улыбаться.
– Да второй раз всего, – начал откровенничать Ромка. – И был в нашей жизни один подзатыльник.
– Расскажешь?
Слышу шум фена. Видимо, Лена приводит себя в порядок. Это радует. Еще выигрываю немного времени, чтобы не получить, как Рома.
– Мне было десять лет, когда я сбежал из дома, – а к таким откровениям я был не готов.
– Как это? Почему сбежал?
– Ну у меня друг Юрка, в соседнем подъезде живет. Поругался он с родителями и решил уйти из дома. Рассказал мне. А я подумал и пошел с ним за компанию.
Меня опять пробило на смех.
– И что мама?
– Они искали нас всеми. Где-то около двенадцати ночи нас поймали менты. Привели в отдел. Туда родителей вызвали. Юрку сразу отец ремнем стал лупить. Пару раз треснул, потом заплакал. А мама сразу в слезах прибежала. Сначала обнимала, ментов благодарила. А потом из отдела за ухо вывела. Так и тащила до дома, – грустно рассказывал Рома.