Говорящие Со Зверями
Шрифт:
— Кто здесь?
— Это я, Сервейс, — ответили снизу, с пола.
— Ты можешь меня развязать? Руки очень болят.
— Не могу, — вздохнул тот. — Я лежу на полу связанный. Никак не освободиться…
— А где мы?
— Не знаю. Я не помню, как нас сюда тащили. Наверное, мы в подвале. Во дворце Кехлинка есть подвал?
— Должен быть. Значит, мы в нем? А что с Квестином, ты не видел? Хоть кому-то удалось спастись?
Ирви не ответил. Повозился у ног Дженни, потом с горечью пожаловался:
— Хотел умереть, как мужчина. И то не вышло.
Дженни собиралась объяснить этому странному существу, что боги
А потом и вовсе стало не до разговоров — где-то рядом простучали шаги, ближе, ближе… в темноте возник дрожащий красноватый контур двери. Потом она со скрежетом распахнулась. На пороге стоял Сакхлих с лампой в правой руке. Левая покоилась на рукояти того самого роскошного меча, который хотел бы повесить на стене в парадной зале лорд Истригс-младший. Похоже, в ближайшее время это мечу совершенно не грозило. Сакхлих улыбался, он был доволен собой. Он победил! И Дженни догадывалась, что он нарочно медлит — растягивает удовольствие. Веспер бы взял лордов с их дипломатией! Теперь Дженни, которая была свидетелем неудач Погонщика Ветра, должна стать свидетелем его успеха. Вот он и наслаждается каждым мигом, пока разглядывает ее, скорчившуюся у стены в неудобной позе. А Ирви словно не замечает.
Дженни огляделась — теперь, при свете лампы, по крайней мере, можно увидеть, куда ее приволокли. Ничего интересного, какой-то погреб с низким потолком и крюками на стенах. К одному их таких крюков ее и подвесили. Ирви лежал на полу, как тюк, перетянутый веревками.
— Так-так-так, — произнес Сакхлих, проходя в помещение и вешая лампу на свободный крюк. — Эверонский солдат и женщина этого надутого тухлыми ветрами бурдюка, лорда Истригса. Может, не слишком богатая добыча, но уж точно больше, чем я надеялся найти на этих убогих островах.
— Убогие острова — вот все, что вы можете получить после проигранного сражения, — поддела его Дженни. Интересно, как скоро он выйдет из себя? Чем раньше его проймет, тем раньше закончится это идиотское висение на крюке. Неважно, чем закончится, лишь бы поскорее. — Между прочим, я была на Весперовом Колене и видела, как вы сбежали. Поздравляю, это было очень быстро. Блестящий маневр. Я уже слышала, что принц Сакхлих действует молниеносно, но не думала, что можно так быстро удирать.
— Да, я проиграл битву из-за того, что Истригс обманул меня, — с деланным спокойствием проговорил принц. — Но чего он добился своей победой? Теперь я здесь, и уже отправил людей искать подходящую гору. С ее высоты я пошлю свои ураганы, и флот Эверона снова будет заперт в портах. Не с Весперова Колена, так отсюда, я смогу запереть море. Для ваших лордов важно одно — чтобы их корабли с товарами беспрепятственно плавали во все порты. Я знал, что, заняв Весперово Колено, заставлю их сразиться. Они ответили обманом? Что ж, теперь я буду осмотрительнее.
— Теперь у вас нет войска!
— Оно мне не нужно, трусливые островитяне не помеха, а эверонский флот сюда не сунется, когда я устрою шторм. Новые переговоры пройдут по моим правилам. И закончатся другим договором. Совсем другим! А Истригс пусть сидит на Гранделине, отрезанный от своей базы. Тебе этого не понять, женщина, но я уже выиграл войну.
Он
— Но все-таки! Женщина лорда Истригса. Это приятный приз к моей победе! Маленький, однако очень приятный!
— Во-первых, я не его женщина, — заявила Дженни. — Во-вторых, вы что же, ревнуете, ваша милость? Вам бы хотелось, чтобы рядом с Истригсом была не я, а вы?
Она надеялась разозлить принца, чтобы тому надоело играть. Эта улыбочка казалась просто невыносимой. Но принц был слишком доволен собой. Либо очень удачно притворялся. Продолжал скалиться и разглядывал Дженни. Потом протянул руку и, подцепив пальцем ее подбородок, заставил поднять лицо.
— У лорда плохой вкус, — заявил он. — Но, как знать, может ты обладаешь некими скрытыми достоинствами? Надо проверить.
Его рука скользнула ниже, по шее, по ключице, зацепила воротник блузы…Дженни задергалась, чтобы избежать этого прикосновения, но веревка потянула ее руки вверх, и движение отозвалось новой болью в онемевших запястьях.
— Не смей! — взвизгнула она.
Но единственное, чего добилась — улыбка Сакхлиха стала шире.
— Эй, ты! — выкрикнул, извиваясь на полу, Ирви. — Не смей ее трогать! Убери свои лапы!
Сакхлих, даже не удостоив его взглядом, чуть взмахнул левой рукой — и резкий порыв ветра поволок беднягу Ирви, окутав, вдобавок, тучей пыли. Оказывается, в подвале ее собралось порядочно. Сервейс стукнулся всем телом о стену и вскрикнул.
— Хорошо, — мягко произнес принц, по-прежнему в упор разглядывая Дженни. — Я не прикоснусь к тебе даже пальцем. Это было бы невежливо по отношению к моему благородному противнику лорду Истригсу, прикасаться к его женщине! Мы, хозяева стихий, должны быть обходительны друг с другом.
Рука принца отодвинулась, но Дженни по-прежнему чувствовала назойливое прикосновение и видела, как ткань на груди сминается. Она отшатнулась, вернее, попыталась это сделать, но веревка заставляла стоять на месте.
— Перестань! — взвизгнула она. — Убери… это!
Вот теперь ей впервые стало по-настоящему страшно. Пальцы Сакхлиха дышали ветром, она чувствовала его жесткое, вполне осязаемое, прикосновение. Страх вспыхнул горячим комом где-то в глубине, под сердцем, по лбу заструился пот. Будь у Дженни свободны руки, она бы отскочила, увернулась… Так вот что такое настоящий страх! Раньше с ней ничего подобного не случалось.
Горячие струйки пота скатились под рукавами, смочили веревку, и Дженни показалось, что сейчас она сможет растянуть узлы и стряхнуть путы. Она напрягла руки, но все было напрасно, и внутренний жар стал затухать, словно выдохся, весь ушел в бесполезном усилии. Осталась растерянность. Как непривычно было — не распоряжаться собственными движениями!
— Убери! — не помня себя, выпалила Дженни. — Скотина ты! Мерзавец! Да у нас в Эвероне любой грузчик после обеда пускает ветер сильнее тебя! Только твой воняет хуже!
Рука Сакхиха дернулась в резком жесте, и лицо Дженни обожгло, словно пощечиной. С разбитой губы закапала кровь, потекла по подбородку. На смену страху пришла ярость, холодная ярость. Сакхлик снова пошевелил пальцами, и пораженная Дженни уставилась на свою блузку — ткань натянулась, а пуговки, те самые, о которых она столько раз тревожилась, дождем посыпались на пол! Одежда распахнулась почти до пояса!