Говорящий тайник

Гусев Валерий Борисович

– Консервные банки ножничками не вскрывать, иголку кому-нибудь в стул не втыкать.

– Обязательно, – торопливо пообещал Алешка. – Иголкой не вскрывать, банку в стул не втыкать.

На этот раз в учительской был только наш физрук. Он сидел в своем углу и изо всех сил разгадывал спортивный кроссворд.

Алешка опять посадил королеву на стол и что-то с ней начал проделывать. Физрук поднял голову. Алешке это не понравилось. Поэтому он незаметно набрал на мобильнике номер учительской. Телефон зазвонил.

Физрук неторопливо поднялся, прошагал спортивным шагом к столу завуча, снял трубку и долго в нее «алекал», а когда надоело, сказал: «Перезвоните, пожалуйста, вас не слышно».

За это время Алешка что-то успел сделать и снова усадил куклу в шкаф.

Физрук поднял голову, Алешка замер. Но зря: учитель таким образом собирал в своей голове мысли. Взгляд его, затуманенный размышлениями, остановился на Алешке.

– Оболенский? Выручай: «Большая машина для дорожных работ». На букву «т».

– Трансформатор, – ляпнул Алешка.

– Здорово… – вздохнул физрук. – Но не влезает.

– Транспарант.

– Подходит! Погоди, не уходи. Давай дальше.

– Я не могу, – сказал Алешка. – Сейчас будет «Поле чудес» – надо маме буквы подсказывать.

И вот настал очередной прекрасный день. Алешка отлил из кастрюли борща и пошел к дяде Федору. И о чем-то его попросил.

– А то! – сразу согласился безотказный дядя Федор. – Хошь, я и Мурзика возьму, для охраны? Он боевой.

– Пока обойдемся.

– Оно и ладно! Пусть спит. Когда машину подавать?

– К восьми часам вечера.

– Без нуль двадцать. Понял.

«Без нуль двадцать» машина приняла Алешку с каким-то свертком, напоминающим большую куклу. Еще мне стало известно, что за пять минут до этого события Алешка позвонил Маринке и приказал:

– Ты готова? Форма одежды – джинсы и кроссовки. На голове – лыжная шапочка.

– Ну вот, – огорчилась Маринка. – Я уже в сапогах и в маминой шляпке. Так вырядилась!

– Выряжайся обратно! По-быстрому! Мы уже едем.

Маринка, конечно, его послушалась и вышла из подъезда в джинсах, в короткой шубке и в кроссовках.

– Как я вам? – спросила она.

– А то! – сказал дядя Федор. – Токо взяла б мою шапку, она теплее будет.

Маринка от шапки отказалась и спросила Алешку:

– Куклу спер?

– Еще как! Вот она, – он приподнял с сиденья сверток – большой пакет, похожий на завернутую куклу.

Когда машина остановилась возле нужного места, уже совсем стемнело.

– Это мне не нравится, – сказал дядя Федор. – К энтому дому надо сквером идти, а там темно и пусто. Я девочку одну не пущу.

– Я тоже, – сказал Алешка, всматриваясь в сумрак сквера, где почти не было уличных фонарей, а только заснеженные деревья, над которыми повис бесполезный узенький месяц. Ни тепла от него, ни света. – Мальчик туда пойдет. В виде девочки.

Потом Алешка мне сказал, что он этот скверик сразу заподозрил в нехорошем. Он рядом с нашим парком, близко к оврагу, и в вечернее время там наши жители даже с собаками не гуляют.

Алешка повернулся к Маринке и неожиданно спросил:

– Тебе моя куртка нравится? Хочешь поносить?

Маринка захлопала глазами.

– Давай меняться, – предложил Алешка.

– Это ограбление? – засмеялась Маринка.

– А то! – сказал дядя Федор. – И шапку свою скидавай.

Ребята быстренько переоделись. Маринка попробовала рассмотреть себя в новом прикиде в зеркальце заднего вида. И вздохнула:

– Сфоткаться бы, да?

– Все, – сказал Алешка, натягивая на голову ее шапочку почти до плеч. – Я пошел. – Захватив свой пакет с куклой, он решительно зашагал по дорожке в темноту. Очень похожий издалека на девочку Марину с куклой Марианной.

У Лешки, конечно, много хороших качеств в характере: он упрямый, вредный, нахальный, но самое главное – он бесстрашный, как воробей.

Дорожка становилась уже, деревья – ближе, а вечер – темнее. Показался за поворотом дом шестнадцать. В котором трудится на благо детишкам добрый Карлсон. Но в этот раз до этого дома Алешка не дошел. Добрый Карлсон вдруг… нет, он не свалился с крыши, а вышел из-за высокого куста. Он вцепился в пакет с куклой, рванул его и прошипел:

– Дай сюда!

Алешка не возражал, не заскулил и не заплакал – спокойно выпустил из рук пакет.

Карлсон отшагнул в тень куста и лихорадочно взялся «распатронивать» добычу. Пришлось ему поработать – Алешка добросовестно обклеил пакет липким скотчем да еще понизу обвязал бечевкой. И, задрав голову, со спокойным интересом наблюдал за стараниями Карлсона. А тот даже стянул зубами с рук перчатки и старался изо всех сил нетерпеливыми толстыми пальцами.

Наконец он содрал пакет, и в руках его оказался… веник из квартиры Оболенских.

– Это что? – обалдело спросил Карлсон.

– Это веник, – пожав плечами, ответил Алешка. – Я его в починку нес.

Веник тут же полетел куда-то в темноту.

– А ты кто? – грозный вопрос.

Алешка не успел ответить: где-то на краю сквера разрезал ночную тишину длинный автомобильный сигнал.

Карлсон вскинул голову, позыркал глазами по сторонам, тяжело подпрыгнул и исчез. Судя по треску сучьев и ворчливым ругательствам, он не взлетел на своем пропеллере, а ломанулся в овраг пешим ходом. Кувырком.

Алешка же не спеша пошел назад. Но тут на его пути оказалась еще одна мужская фигура с какой-то зловещей железякой в руке. Алешка притормозил, прикидывая, под какой кустик бы нырнуть, но фигура оказалась дядей Федором с монтировкой.

Мама распахнула дверь, и так как Маринка вошла первой, то на нее и «спустила собак»:

– Алексей! Где наш веник? – Тут она притормозила: – В чем дело? Что за маскарад?

– Лефка замерз, я ему свою шубу отдала. – Общение с Алешкой даром не проходит. Маринка научилась у него быстро находить ответы на неудобные вопросы.