Грааль
Шрифт:
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа, изыди!
Зверь издал леденящий разум крик и начал царапать себя, словно пытаясь оторвать уши от собственной отвратительной головы. Потом рухнул на колени, завывая и скрежеща зубами. Бесстрашный Герейнт сделал еще шаг, призывая Христа.
Злобная тварь кричала, не переставая, словно пыталась заглушить криком собственные мучения. Она начала меняться: тело вытягивалось, становясь все тоньше и выше, пока узкая голова не коснулась потолка часовни, тело подломилось, словно не выдержав собственного роста, и упало,
Герейнт, непреклонный, с твердым, будто окаменевшим лицом, сжимал импровизированный крест и надвигался на зверя. Жалобно вопя, существо продолжало меняться, его истончившееся тело покрылось чешуей, его ужасный голос терял силу и стал походить на шипящий крик. Оно завертелось, сворачиваясь невообразимыми кольцами и, как змея, скользнуло за порог часовни и растаяло в ночи.
Герейнт подбежал к нам и глухим голосом поведал очевидное:
— Оно исчезло.
— Отлично, Герейнт, — ответил я и заметил, что с его рук капает кровь. Он так крепко сжимал лезвие меча, что порезал себе ладони и пальцы. — Всё, сынок, отпусти меч. Бой окончен.
Герейнт посмотрел на руки и выронил меч. Мы вместе отрезали от плаща полосу и перевязали ему руки, а после вернулись к Борсу. Перевернули здоровяка на спину, подложили под голову плащ. Только поле этого мы с Герейнтом присели возле стены передохнуть и обсудить случившееся.
— Как ты думаешь, что оно такое было?
Герейнт задумался.
— Оборотень?
— Или демон. Я слышал, как епископ Элфодд говорил о таких вещах.
— Так ты поэтому решил отвести его к алтарю?
— Знаешь, я тогда не думал, — признался я. — Я знал только знал, что Передур — набожный парень, и ему не составит труда принести клятву перед алтарем.
— Но когда ты понял, что это не Передур?
— Сам не знаю. Просто что-то в его поведении вызывало подозрения. Я даже не могу объяснить, что именно. Но тогда, — я пожал плечами, — мне мое собственное решение показалось казалось глупым, и я чуть не отпустил его.
— Однако ты предусмотрителен — отметил Герейнт, а затем с сожалением добавил: — Мне он точно голову заморочил.
— Подумаешь! — отмахнулся я, — и не такие попадались на вражьи хитрости. О, вспомнил! Меня насторожили его манеры. Когда я упомянул Грааль, он повел себя так, как будто это совершенно не важно.
— Точно! — воскликнул Герейнт. — Настоящий Передур непременно захотел бы на него взглянуть.
— Вот я и подумал проверить его у алтаря. Мне казалось, что никто, вставший на сторону зла, не может вынести Грааль.
Герейнт кивнул.
— Ну, ты прямо настоящий друид, лорд Галахад. Я и не подумал об этом.
— Жаль, что это оказался Передур, — ответил я и снова подумал, как мы едва не поверили лжи. — Он нас почти обманул, и сейчас мы наверняка были бы мертвы, а часовня осталась без защиты.
Словно для того, чтобы отвлечь меня от невеселых мыслей, Борс со стоном сел, держась за голову.
— Эй, полегче, брат, — я с беспокойством наклонился над ним. — Все в порядке. Тварь ушла. Отдохни немного.
— М-м-м, — промычал он, потирая шею. — Мне показалось, что на голову стена упала. Помоги встать. — Я взял его за руку и потянул вверх, но он тотчас снова упал, зажмурившись от боли. — Погоди. Я, пожалуй, посижу так немного.
— Точно! Спешить нам некуда. Сейчас принесем тебе воды. Герейнт, возьми миску и принеси Борсу воды.
Молодой воин взял из-под алтаря ковшик и направился к двери.
— Сходи с ним, — сказал Борс, потирая шею.
— Да я же только до колодца, — запротестовал Герейнт.
— Иди, иди, — настаивал Борс. — Я уж как-нибудь посижу тут в одиночестве.
— Я тоже хочу пить, — сказал я Герейнту, — так что пойдем вместе. Покажешь мне колодец.
Герейнт провел меня к задней стене часовни. Землю здесь покрывали мшистые камни. В одном месте они высились аккуратной горкой.
— Вот, — сказал Герейнт, прыгая с камня на камень. — Колодец здесь.
На самом деле колодец представлял собой небольшой прудик; когда-то давно его обложили камнями. На краю был вбит металлический стержень, с него свисала бронзовая цепь. С нее Герейнт и снял ковшик, когда принес воды для очищения алтаря.
Мы напились и поговорили о том, как здесь оказался колодец, да и часовня тоже.
— Наверное, когда-то здесь было радостное место, — вслух подумал Герейнт, разглядывая поляну.
— Хотелось бы посмотреть на него в более счастливые времена.
— Думаешь, такие были?
— Здесь нам явился Грааль, — ответил я. — Часовню построили наверняка на святом месте.
Наверное, так и было, подумал я, но это же Ллионесс, проклятая земля, пустынная, бесплодная, населенная странными существами. Видимо, так было не всегда. Ведь часовня еще стоит, за ней совсем другая история. Возможно, у Ллионесса есть еще надежда.
— Пойдем, — позвал я, — а то Борс начнет беспокоиться, не съел ли нас кто. — Я еще немножко попил, набрал воды в ковшик и мы пошли назад.
Борс за это время пришел в себя и устроился у стены. Он жадно осушил ковшик, отставил его в сторону и заявил, что отдохнул достаточно и готов вернуться к своим обязанностям Хранителя Грааля.
Герейнт склонил голову набок, обернулся к двери и спросил:
— Слышали?
— Ничего не слышал, — признался я.
— Я тоже, — сказал Борс.
— Слушайте! — прошептал Герейнт. Он вытащив меч, легко шагнул к двери и вышел в темноту. Я последовал за ним, и мы внимательно осмотрели двор часовни. Я ничего не заметил и собирался сказать об этом, когда Герейнт указал клинком в сторону леса и сказал: «Вот они».
До его слов я не видел ничего, кроме темных контуров деревьев, едва выступавших из мрака. Но когда он показал, я различил головы и плечи трех воинов, шагнувших на поляну. Над их большими круглыми щитами торчали длинные копья, и я понял, что нас ждет бой.