Грааль
Шрифт:
Директриса пожала плечами.
— Этого пока мы не знаем. Но, не похоже. Вирус, хоть понятие «жизнь» для него условно, тоже ведь хочет существовать дальше, а не убивать своего носителя иначе он погибнет и сам.
— А сколько лет живёт вирус?
— Ну, поскольку, вирус в полном смысле не живет, то он и не умирает. Он просто делится. Но, формально, он может жить вечно.
— А мы??!
— Поживём — увидим. Ладно, я собрала всех присутствующих не только рассказать о «Граале» или эффектно снять шлем скафа. Дело в том, что нам всем грозит серьезная опасность. Возможно, даже, смертельная.
* * *
ГДЕ-ТО ВОСТОЧНЕЕ МОСКВЫ. САНАТОРИЙ «СОСНОВЫЙ БОР». Среда, 22 октября 2025 года. Местное время 11:35.
Мезенцева продолжала:
— По нашим оценкам, в Москве сейчас находится до полумиллиона выживших. Конечно, большая часть выживших в панике покинула город, но есть и оставшиеся. Цифра оценочная и ни на чём в реальности не основанная. Но дроны показывают, что люди в столице есть, хотя всякая государственная социальная организация в городе нарушена. Каждый выживает, как может. Естественно, практически все, кто может ходить, заняты, так или иначе, поисками средств выживания — продуктов, вещей, предметов первой необходимости, лекарств, и, конечно, оружия и боеприпасов к нему. Насколько мы можем судить, деньги потеряли всякую ценность, поскольку всякого рода банкоматы стоят большей частью нетронутыми. В реальности, Москва разбита на некие анклавы и, судя по всему, в городе выжившие сбиваются в некие группы, скорее банды, в том числе и организованные по этническому принципу.
Аристарх Иванович Марков степенно поднял руку и спокойно уточнил:
— Итак, как говорится, раз пошла такая пьянка. Где мы сейчас находимся на самом деле?
Ирина Анатольевна кивнула.
— Согласна. Законный вопрос в нашей ситуации. Что ж, мы все находимся в бункере сверхсекретного объекта «Санаторий», который был построен в лесу на основе заброшенных домов отдыха и туристических баз между каналом Мариона и Голубым озером, северо-восточнее города Орехово-Зуево, Московской области. До города пять километров. До Балашихи по прямой семьдесят километров, до Москвы, точнее до МКАД порядка восьмидесяти. По шоссе, конечно, расстояние больше. Я ответила на ваш вопрос?
— Да, благодарю вас. Я этот район области знаю плохо, дальше Центра космической связи ОКБ МЭИ «Медвежьи озёра», что севернее Балашихи, я целенаправленно не ездил, кроме как по Горьковскому шоссе в сторону Владимира, но, в целом, я сориентировался примерно. Кстати, а почему вы отдельно упомянули Балашиху?
Усмешка директрисы.
— Потому что там база наших будущих проблем. Штаб-квартира генерала Жарова и нынешнего штаба Росгвардии. А заодно и база дивизии имени Дзержинского. Всё дело в том, что в Балашихе имеются свои медицинские центры особого назначения, объединённые программой «Институт», и там, насколько меня проинформировали добрые люди, появилось масса вопросов относительно «феномена переболевших», как они это называют. О существовании «Санатория» мало кто знает, но о том, что такая программа существует знает определённый круг людей, в том числе и специалистов данного профиля. И всё бы ничего, но на улицах Москвы патрули Росгвардии стали ловить «сталкеров», как они себя сами называют, то есть выживших и не покинувших город, тех, кто выживает за счёт брошенных в Москве ресурсов, кто как-то устраивается в новых условиях. И среди них патрулям попадаются и идиоты, которые уже ходят по улицам без противогазов. Их немало, кстати. Они такие же, как мы, только дикие. Каждый сам по себе и каждый сам за себя. Так вот, на них началась настоящая охота со стороны патрулей. Их просто убивают на улицах, как мародёров и нарушителей мер карантина.
Ольга воскликнула:
— Убивают??! На каком основании? Даже если нарушителей карантина. Ведь это же… бесчеловечно!
— Забудьте о человечности. Времена не те. Есть приказ генерала Жарова расстреливать мародёров на месте. Правда, в случае оказания сопротивления, но под это определение можно подвести что угодно, а свидетелей, кроме солдат самого патруля, нет никаких. Однако, нашлись особо ретивые служаки, которые доставили тело одного такого «без противогаза» спецам из «Института» в Балашиху. И результат «институтских» сильно насторожил. Об этом они сообщили генералу Жарову и тот приказал доставлять в Балашиху тела всех, кто будет попадаться без противогазов, а заодно усилить ежедневный контроль медицинских показателей как служащих Росгвардии, так и всех жителей Балашихи, Реутова, Софрино и прилегающих населённых пунктов, включая дачи и прочие садовые товарищества. Всех, понятно, охватить они пока не могут, но статистика накапливается, поскольку такие случаи далеко не единичные. Жаров о нас знает. О нас вообще и о «Санатории» в частности. И начинает продавливать у Президента приказ о «профилактической зачистке мутировавших заражённых». Пока ещё дело так далеко не зашло, но зайдет, я в этом уверена. А поскольку большинство в «Санатории», включая персонал, именно вот такие вот «мутировавшие», то лучшее что нас ждёт — это закрытый концлагерь где-нибудь на стадионе или в спортзале школы. А в худшем… Фактически Жаров отдал приказ убивать на улицах Москвы всех «мутировавших». В общем, рано или поздно, нас ожидает штурм со стороны бойцов дивизии Дзержинского. Так что вот как-то так.
— А у нас есть силы как-то отбиться?
— Не слишком. Мы не крепость и тяжелого вооружения у нас нет. Впрочем, слово полковнику Туманову, нашему командующему обороны. Прошу вас Степан Алексеевич.
Полковник Туманов кивнул:
— Да, благодарю, Ирина Анатольевна. Что ж, диспозиция у нас такова. «Санаторий», как объект повышенной секретности и биологической опасности, имеет свою систему безопасности, и, в том числе, внешнюю охрану. Оснащены мы неплохо, но сил мало. Нас всего рота, усиленная дронами, узлами автоматической обороны с пулемётами и автоматическими пушками, миномётная батарея, ручные противотанковые и противовоздушные средства, три БТРа, десять бронемашин «Тайфун-ВДВ» и три «Тайфун-К», три вертолёта Ми-8, склад оружия и боеприпасов, в основном это автоматы «Корд» 6П67 и 6П68, ППК20, есть ещё АК-15 и АК-205, есть и небольшое количество натовских, но тут, как говорится, на любителя, у кого какой опыт, физические параметры и личные предпочтения. Есть пистолеты ПЛК, СР-1, «Удав», Glock 17 и Glock 34 Это всё тоже на любителя. Пулемёты РПК-16 вам вряд ли понадобятся, но они тоже есть на вооружении роты. Тир у нас имеется, полигон тоже, так что милости просим в оружейку. Подберём каждому.
Марков-старший поднял руку.
— А можно задать неприличный вопрос?
Со всем уважением:
— Слушаю вас, Аристарх Иванович.
— А зачем медицинскому центру нужен был такой арсенал, да ещё и тир с полигоном?
Усмешка.
— Вы в какой стране живёте, товарищ генерал?
Старик усмехнулся в ответ:
— Вопросов больше не имею. Извините, товарищ полковник, продолжайте пожалуйста.
— Ну, собственно, и всё. Формально полигон, арсенал и прочее к медицинскому центру отношения не имеет, у нас формально просто рота Сил специальных операций, на которую возложены функции по охране объекта. Серьезного тяжелого оружия у нас не имеется. Никто не предполагал вести танковое сражение. В общем, от нашествия каких-нибудь банд мародёров мы спокойно отобьёмся, но вот от танков никак. Бой больше чем на час не затянется. А уж если против нас применят ракеты, то…
Он развёл руками.
— В общем, я бы не оставлял инициативу Жарову. Нужно играть на опережение. И Москва для нас важнейшая база. Люди. Склады. Метро. Возможности и варианты. «Санаторий» прекрасен, но слишком уязвим. А из Москвы нас можно будет выковырнуть только массированным ядерным ударом. И то не факт.
Дмитрий поднял руку. Кивок.
— Слушаю.
— А то что город завален трупами никак не помешает нам там обосноваться?
— Помешает, но не слишком. Во-первых, противогазы и прочие средства защиты никто не отменял, а создать чистые места под землей во всяких бункерах не так уж и сложно. Москва полна специализированными защищенными местами на случай атомной и бактериологической войны. Вполне допускаю, что где-то даже сохранился персонал, и то, что они не выходят на связь, совершенно не означает, что все везде умерли. Нужно искать. Во-вторых, нам никто не мешает повторить опыт Дивизии и привлечь местных в порядке мобилизации. Парков, пустырей, заводских площадок в Москве достаточно, не говоря уж о спецтехнике. За несколько месяцев более-менее почистить возможно. К тому же мы, как показали исследования, не настолько восприимчивы к миазмам разложения.
— Сколько у нас времени на всё про всё?
— По нашим оценкам, где-то месяц. Может меньше.
Мезенцева добавила:
— Жаров слишком усилился, но и Президент пока может опереться на военных. Но вкус власти, новой власти, может быть слишком силён для всех. И пока мы просто расходный материал. Повод для усиления своей власти. Или механизм не дать такой власти усилиться. Я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что мы не настолько сильны, чтобы тягаться сейчас с Жаровым. Но и он пока не укрепился настолько, чтобы бросить вызов Президенту.
Марков-старший усмехнулся:
— А можно ещё один неприличный вопрос? Откуда у вас столько уверенности в озвученных сведениях?
Мезенцева улыбнулась совершенно обворожительно:
— Угадайте, товарищ генерал.
Неизвестно кому и зачем, старый генерал вдруг напел себе под нос:
— В коммуне обстановка,
Иного нет у нас пути,
В руках у нас винтовка…
* * *