Грабеж – дело тонкое
Шрифт:
И сейчас, глядя на успокоившегося, но продолжающего улыбаться Струге, Паша чувствовал, как ему обидно. Пусть он «салага» в судейском мире. Но он же, черт побери... СУДЬЯ!..
– Садись. – Антон Павлович кивнул на свободную половину лавки.
– Я с вами на одном поле... не сяду!
Струге вздохнул и отбросил в сторону сигарету.
– Ты меня не понял, Паша. – Он посмотрел на Левенца снизу вверх. – Я сюда не посмеяться над тобой пришел.
– Правда? А что тогда вызвало такое веселье? Конфетку в кармане нашли?!
Антон взял Левенца за рукав и силой усадил рядом с собой.
– Я сюда уже
– А куда лезть? – глупо спросил Паша.
– Ну, «засветишься» ты перед всеми соседями, они же – свидетели по делу, а как дело рассматривать будешь? Тебе адвокат Андрушевича, который уже через минуту поймет, в чем дело, влупит самоотвод.
Паша молчал. Хотелось злиться и обижаться, хотелось порвать Струге в клочья, но гнев уже уходил. И ушел так же быстро, как появился. Одно упоминание о том, что Струге ждет его у этого дома второй день, сразу подкупило молодого судью.
– Решетуха глухой?
– Глухой, – спокойно подтвердил Левенец.
– Соседи в его подъезде говорят, что он им спать мешал своими криками и телевизором?
– Говорят.
– Тогда, Паша, эти же самые звуки беспокоят и соседей смежного подъезда, правильно? Тех соседей, которые не значатся в материалах уголовного дела как свидетели и, значит, никогда не столкнутся с тобой в суде. Верно?
Левенец пожал плечами. Куда уж тут вернее?..
– Если потом разговор между жителями случится, то все сойдутся на том, что приходил милиционер. Не судья же, правильно? Что, судья идиот, что ли?
Последнее замечание несколько задело, однако Левенец, уже испытавший большее потрясение, промолчал.
– Кто живет в смежной квартире с Решетухой, но в соседнем подъезде?
Выждав, Струге усмехнулся:
– Пошли... Попелков там проживает. Геннадий Олегович. Славен тем, что на ходу вскрывал вагоны, выбрасывал добро на пути, а его команда подбирала и уносила.
– Откуда вы это знаете?
– Так телефон же есть, Паша.
Увидев, что Струге ведет его не к подъезду, а от дома, он голосом заложника спросил:
– А... куда мы идем?
– В кафе. – Шагая по улице, Струге бросал на прохожих косые взгляды. – Тут, в соседнем квартале, есть одно уютное заведение. Можно поговорить и пива попить.
Заметив встревоженный взгляд Павла Максимовича, он отрезал:
– Там нас не узнают и потом не вспомнят. А по квартирам не нужно шататься, Паша. Это я так тебе посоветовал... Посмотреть, насколько ты правильно меня понял.
– Посмотрели? – нахмурился Левенец.
– Посмотрел. И убедился в том, что ты меня абсолютно не понял по форме, но верно понял по существу.
Левенец запутался вконец. Больше всего ему сейчас хотелось на все плюнуть, уйти домой и встать под горячий душ.
– Я из пива только «Стелла Артуа» употребляю, – неожиданно для самого себя выпалил он.
– А я – только «Гессер», – ответил Струге. – Ну и что?
– Ничего.
– Ну и все. Тогда зачем об этом нужно было говорить?
– А вдруг там нет «Стелла Артуа»?
– Вот так и нужно было
Глава 6
– Познакомься, Павел Максимович. – Струге, подведя Левенца к столику, представил его мужчине, сидящему за бокалом пива. – Это Вадим Андреевич Пащенко, прокурор транспортной прокуратуры.
Закончив обмен рукопожатиями и разместившись за столиками, мужчины приняли выжидательную позицию. Прокурор что-то говорил официанту, а Струге искал в кармане зажигалку. Левенец сидел и ждал объяснений, зачем его сюда привели. Попить пива он мог и дома, не напрягаясь разговором с малознакомыми людьми.
– Транспортная прокуратура, Павел Максимович, – наконец-то начал разговор Струге, – среди прочих интересных дел занимается еще и расследованием преступлений, связанных с контрабандой.
Паша покосился на официанта, поставившего перед ним высокий бокал с пивом, и незаметно вздохнул. Антон Павлович продолжал:
– Одним из направлений, которыми занимается транспортная прокуратура в части контрабанды, является контрабанда редких животных. Признаться честно, я бы вряд ли стал вникать в суть вашего дела, если бы ваши интересы не пересекались в этой части с интересами Вадима Андреевича.
Левенцу показалось, что из всех троих, сидящих за столом, ясный разум присутствует лишь у него. Он почувствовал себя нормальным человеком, попавшим в компанию сумасшедших.
– Я не понял, Антон Павлович... У меня в производстве нет дела о контрабанде животных. Более того, у меня вообще нет дел о контрабанде. Вот такая ерунда...
Он стал тревожно всматриваться в лица собеседников.
Струге мягко улыбнулся и почесал переносицу:
– Вы говорили, что из квартиры Решетухи пропала каймановая черепаха. И мы это обсуждали, не так ли?
– Так.
– Так вот, вчера я эту черепашку убил.
– Можно я пойду домой?..
– Я объясню, – поспешил вклиниться в разговор Пащенко. – Мой следователь расследует целую серию преступлений, связанных с незаконным ввозом из-за рубежа экзотических животных. Они сейчас, Павел Максимович, очень дорого стоят. Цена высока, потому что спрос на них исключительно среди лиц с высоким уровнем достатка. Не нужно объяснять, что это за категория граждан. Так вот, допрошена масса лиц, изъяты десятки всевозможных тварей. И мы со Струге не спятили, приглашая вас на этот разговор. Эта беседа ни к чему вас не обязывает, и ее итогами вы вовсе не обязаны руководствоваться при рассмотрении своих дел. Однако есть нечто, что увязывает наши с вами интересы. Вам нужно вынести справедливый приговор, а мне – верно расследовать дела. Чтобы долго не водить вас в тумане, я скажу лишь, что случаев ввоза в Тернов каймановых черепах не было. Специалисты легитимные и специалисты «черного рынка» уверяют, что ни разу не видели в нашем городе каймановых черепах. Исходя из информации по вашему делу, можно утверждать, что такой факт все же имел место быть. Потерпевший по вашему делу Решетуха утверждает, что, помимо прочих вещей, в результате разбоя из его квартиры пропала именно каймановая черепаха. Возможно, ваш потерпевший заблуждается относительно вида. Однако он давал показания, что звонок в дверь прозвучал в тот момент, когда он кормил черепаху рыбой. Это так?