Грабеж – дело тонкое
Шрифт:
– Вот такая. – Желюбчик показал габариты двумя указательными пальцами.
Шебанин в сомнении покачал головой.
– Что-то ты гонишь, друг. Слишком маленькая.
– Они растут быстро.
– Что, по сантиметру в день?
– Если хорошо кормить, то и больше...
Яша, услышав слово «кормить», опять почувствовал боль в руке.
– И где живет счастливый обладатель этой твари?
– Живет он на Весенней, да только его сейчас дома нет.
– Что так? – зловеще сжал губы Яша.
– Он на работе сейчас, – поспешил объяснить Виктор Петрович. – В ночную. Главным технологом на нашем молокозаводе работает.
Сидя на полу и точечными прикосновениями пытаясь определить степень нанесенного здоровью вреда, Виктор Петрович услышал:
–
Завтрашний день обещал смерть. Практически одновременно в его квартиру должны нагрянуть все, кого он обманул этой ночью. Кто первым прибьет его, Желюбчика, это лишь вопрос техники. А то, что останется недобитым, увезут с собой опера УБОПа для привлечения к уголовной ответственности за заведомо ложный донос.
Домой Яша вернулся уже под утро...
От него пахло прокисшим молоком и вчерашним творогом. Тысячедолларовый костюм, купленный в Италии, от нижней части брючин до воротника пиджака был заляпан впитавшейся в материал жирной сметаной.
В его голове до сих пор стоял истерический визг технолога, который никак не хотел сознаваться, где находится веснушчатый тип, которому он продал черепашку, купленную у Желюбчика. Он, до подбородка опущенный в огромный бак с завтрашним кефиром, безумными глазами смотрел, как Балу вертел в руках большой пульт для операций на конвейере и опытным путем пытался выяснить предназначение рычагов и кнопок...
– Не нажимайте, ради бога, ту кнопку!!! Не нажимайте!!! Иначе...
А Балу, сука, нажал. Именно ту, нажимать которую было нельзя.
«Нет, не мог он врать, – думал Яша о технологе, выезжая со своей свитой из ворот завода. – Такое никто не выдержит».
В трусах противно хлюпала сметана, и Локомотив утешал себя лишь тем, что это на пользу. Жена частенько делает на лице сметанные маски, поясняя, что кожа от этого становится упругой.
Войдя в дом, он сел на стул в зале. Мариша спала, поэтому есть два часа, чтобы передохнуть, а утром приступить к поискам с новыми силами.
Маленький человечек с бегающими глазами и веснушчатым лицом стоял у киоска по продаже сигарет вот уже два часа. Он курил сигарету за сигаретой и ежеминутно оглядывался по сторонам. Всем своим видом он напоминал человека, ожидающего встречи. Дело не в том, что кто-то опаздывал, просто он пришел на указанное место на целых два часа раньше назначенного времени. Несмотря на ночное время и полное отсутствие транспорта, он стоял на остановке и уже дважды привлек своим необоснованным стоянием проезжающие мимо патрули милиции. Однако обращать на это внимание не стоило, так как, проверив документы и связавшись с базой, патрульные тут же уезжали. В банке данных областного информационного центра маленький человек с бегающими глазами не значился. Не мог он заинтересовать и тех, кто праздно шатался по улицам в поисках прилично одетых граждан с целью изъятия у последних дорогостоящего гардероба и содержимого карманов. Рисковать из-за потрепанной куртки китайского производства, из кожи неустановленного животного никто не хотел. Часов у гражданина не было, а когда он закуривал, то вынимал из кармана коробок со спичками и пачку сигарет «Бонд». Если у такого и можно чем поживиться, то только спичками и упомянутыми сигаретами в мягкой упаковке. В мягкой упаковке сигареты «Бонд» стоят дешевле на полтора рубля. Выгода налицо.
Через пять – десять минут ему должны принести деньги. Деньги, по его меркам, немалые. Тысяча долларов, которая, по расхожему выражению, на дороге не валяется. В последние несколько месяцев перед человеком с бегающими глазами валялись лишь копейки, а самым большим достоянием, побывавшим за последние дни в его руках, была купюра номиналом в пятьдесят долларов. Ему ее отвалил за уродливую черепаху громила. Дело было на рынке два дня назад, и от разменянного у банка полтинника оставались считаные рубли. Точнее – сдача с пятисотрублевой купюры после покупки в табачном
Тот, кто должен был прийти к нему на встречу, уже опаздывал. Когда легкое волнение переросло в тревогу, человек внезапно успокоился. Тот, кто должен принести ему деньги, очень хорошо знает, во что ему обойдется шутка с невыплатой.
«Если он не придет, то...»
Он подумал, как сформулировать угрозу, но его мысли снова запутались. Это с веснушчатым случалось очень часто. Размышляя о чем-то, он вдруг терял мысль и начинал думать совершенно о другом. Всему виной была болезнь, жившая в нем уже много лет, так долго, что он совершенно себя без нее не помнил. Он попытался начать сначала, но повторить процесс ему помешал тот самый, которому грозило «то самое» в случае неявки. Высокий мужчина в кожаной куртке показался из-за угла дома и твердым шагом шел к остановке. Глядя на него, тщедушный обладатель китайской куртки ощупывал взглядом его карманы, словно пытался угадать в них десять банкнот, туго свернутых пополам. Стодолларовые купюры никогда не бывают затертыми и рыхлыми от постоянного пользования. Они всегда хрустящи, новы и приятны на ощупь...
– Принес?
– На. – Крепкий мужчина протянул руку и в ладонь тщедушного легла заветная тысяча в инвалюте. – Чтобы утром тебя в Тернове уже не было.
– Я тут вот что подумал... – неожиданно для собеседника выпалил маленький. – Тысяча – это слишком мало. Тем более что ты настаиваешь на моем отъезде. Отъезд с насиженного места всегда предполагает дополнительные расходы.
– Слушай, торговец, речь об отъезде зашла не сейчас. – Платежеспособный мужчина сдвинул брови и коротко втянул воздух через ноздри. – Это было одно из условий сделки. Про какие такие насиженные места ты тут звонишь?! Твое место там, где ты сел. А где сел – там вокзал! Или ты хочешь, чтобы тебя слотошили и отправили туда, где кормят и охраняют?
– В зоопарк, что ли?
– Да, в зоопарк. – Чувствовалось, что крепкий мужик стал терять терпение. – В котором питомцы даже летом в ватных шубах мерзнут.
– Ай, не пугай. – Ощущая в кармане упругость купюр, тщедушный понял, что от торга можно только выиграть. – Ты сам по этой теме под вопросом. Одно дело меня «приземлят», и совсем другое дело – тебя... Ну, так как насчет прибавки к гонорару?
Здоровяк, изо всех сил стараясь сдерживать себя от срыва, пытался сделать укол в середину совести тщедушного.
– Слушай, урод, как ты можешь обманывать человека, который тебе поверил?
– А как я могу, по-твоему, обманывать людей, которые мне не верят? Слушай, наши будущие сроки прямо пропорциональны нашим весовым категориям. Я же не прошу много. Пятьсот долларов за молчание – не такая уж большая сумма...
Мужчина повернул лицо к ветру и прошептал:
– Ах ты, сучонок... Убалбесить тебя здесь, что ли?..
– Что говоришь?
– Я говорю, что согласен.
Хиляк свое дело сделал четко. И теперь, вместо того, чтобы достойно получить вознаграждение и забыть о существовании заказчика, он занялся банальным вымогательством. Сейчас он просит пятьсот долларов. Завтра, когда они закончатся, он придет еще за пятьюстами, а через неделю придет еще. Это будет продолжаться до тех пор, пока в живых не останется либо один дебитор, либо один кредитор. В этот процесс еще может вмешаться милиция, но это как раз тот случай, когда ее посреднического участия не желают ни первый, ни второй. Законы шантажа одинаково неприятны для обеих сторон, однако они существуют и реализуются на практике вот уже несколько тысячелетий. Закон есть закон. Когда человек пьян и падает, он ругает не закон гравитации, а количество выпитого. Так же и здесь. Крепкий мужчина стоял, подставив лицо ночному майскому ветерку, и не казнил себя за излишнюю доверчивость к людям. Он никогда никому не доверял, и выбор на этого негодяя пал по необходимости. Не было выбора. И сейчас приходилось пожинать плоды того момента, когда судьба, учуяв его слабость и беспомощность, подставила ему в помощники этого хлипкого, но цепкого вымогателя.