Грабеж – дело тонкое
Шрифт:
Струге собрал в папку бумаги и объявил, что объявляется перерыв до десяти часов завтрашнего дня.
– Статью о пользовании чужими денежными средствами применить не забудьте! – донеслось до слуха выходящего из зала Струге.
Это победно кричал выводимый конвоем из клетки Рындин. И в голосе том слышалась вера в правосудие и профессионализм Струге. Ну, не идиот же судья, в самом деле, чтобы не видеть откровенного коварства Мыскина?!
– Дерево вы, Антон Павлович, считай, уже посадили, – буркнула Алиса, сгребая со стола документы. – Осталось построить дом и родить сына.
В начале седьмого вечера, держа в одной руке портфель с уголовными делами, Струге поднимался по лестнице к своей квартире. С того момента, как он вышел из суда, он все делал не торопясь, словно под воздействием легкого психотропного вещества. Со стороны могло показаться, что Антон Павлович нарочито медленно, выбрасывая на свежий ветер улицы драгоценные мгновения жизни, вышел из здания правосудия, задержался у скамьи, напротив входа, закурил, постоял несколько минут и так же медленно двинулся не к остановке, а в сторону парка. Эту дорогу он выбирал всегда, когда хотел остаться один. Путь к дому удлинялся в три раза по времени, если приходилось преодолевать его пешком, однако он все равно шел. Подумать дома не удастся.
Саша, как всегда словоохотливая, будет рассказывать о том, как один из клиентов банка перекладывал деньги со счета на счет, да ошибся цифрой, как служба безопасности поймала мошенника, пытавшегося получить по липовой доверенности крупную сумму...
Вечно слюнявый Рольф, который, завидев хозяина, больше не отступит от него ни на минуту и будет преследовать по всем комнатам, ожидая то у дверей ванной, то у туалета...
Какие уж тут думы?..
А парк – лучшее место, чтобы уйти в себя и подумать.
На какой адрес переехал Решетуха? С чем связан столь быстрый переезд? В дни судебных передряг людям обычно не до перемены мест. Они мечтают лишь об одном – чтобы как можно скорее закончились эти заседания. Им, людям, всегда кажется, что вот закончится процесс, неважно какой – уголовный или гражданский, и жизнь начнется если не сначала, то с нового периода – точно. Объявленный приговор или решение суда для людей – некая веха, позволяющая подвести некоторые итоги и выстроить план действий на последующий период жизни. До следующей удачи или... до следующего срока. Такова жизнь.
Однако Миша Решетуха постарался побыстрее избавиться от квартиры, в которой на него было совершено нападение. Уехал в неизвестном направлении, возможно даже – из города, не поставив об этом в известность суд. В принципе, это его право. Все участники процесса допрошены Левенцом в предыдущих заседаниях, и этого вполне достаточно, чтобы вынести приговор в отношении Андрушевича. А на Решетухе можно смело поставить крест, оправдывая его действия психологическим сломом. «Ну, не могу я жить в хате, где меня едва не убили!» Но такой психологический надлом можно было бы понять, если бы в роли жертвы выступала женщина. И трудно представить, как в темноте злосчастной квартиры, скрываясь от призраков разбойников, прячется под одеялом стокилограммовый Миша Решетуха. Ну, можно представить под одеялом испуганную пережитым бабу! Если поднапрячься, то можно. А Мишу Решетуху – не получается.
Струге шел по парку и думал о том, что наступил момент, когда к поиску пора подключать людей, занимающихся этим профессионально. Завтра же утром нужно будет обязательно позвонить Земцову, начальнику одного из отделов УБОПа, и попросить у него Макса. Этот молодой парнишка, Макс, очень нравился Антону своей молниеносной оперативной хваткой, быстрота его ума напоминала судье быстроту мангуста. Едва Земцов в кабинете о чем-то задумается, его заместитель тут же выдает ответ. Максу не хватает оперативного опыта, но в ведомстве Земы – внештатная кличка Земцова в кругу Струге и Пащенко – он пока единственный, на ком не стоит печать «глубокой ответственности за судьбу ведомства». То качество сотрудника службы, когда он начинает откровенно по-крысиному подходить к людям во имя достижения целей своей структуры. Это качество само по себе не так уж дурно, если его рассматривать с точки зрения настоящего убоповца и вообще милицейской натуры. Однако с такими людьми очень сложно общаться, если ты пытаешься его «перевербовать» для достижения других, хотя – тоже законных, целей. Как бы то ни было, смышленый Макс со своим удостоверением очень нужен в той ситуации, в которую попал... Кто попал? Нет, не Струге. Попал Левенец.
И Антон опять себя поймал на мысли о том, что он сам в этой истории весьма посторонний человек. Можно было прямо сейчас выйти из парка, сесть на автобус, доехать до дома и забыть о деле Андрушевича – Решетухи. Это означало бы – забыть о Левенце. Итогом такой забывчивости будет громкий треск, с которым Павел Максимович, помеченный рукой Лукина, вылетит из Центрального суда. Антону этого не хотелось, поэтому его прогулка в парке продолжалась.
Левенец уже дома. «Интересно, – думалось Антону, – что сейчас перед ним? Чашка с горячим чаем и телевизор или уголовное дело и две телевизионные программы?» Можно было бы ему подсказать, где кроется причина трудностей в рассмотрении дела. Но тогда потерял бы всякий смысл стрессовый эффект, заставляющий человека продуктивно мыслить. Речь идет не о воспитании. Антон был строгим сторонником того, что воспитывать мужчину нужно до тех пор, пока он не пошел в армию. Все попытки «поставить» характер молодого человека после – пустая трата времени. Струге уж давно мог бы доказать Левенцу, что Решетуха – лжец. Он лгал на предварительном следствии, он нагло и беззастенчиво врал в суде, врет и сейчас. Врет, потому что в ином случае он обязательно пришел бы к Левенцу, прижал к уху свой многофункциональный слуховой аппарат и проорал:
– Не было у меня в квартире никакого разбоя, гражданин судья!! Это я соврал, чтобы инвалидность получить да налогов поменьше платить!!
Но он этого не делает. Значит, все идет по плану. Однако ложь Решетухи не есть доказательство того, что он прямо или косвенно замешан в преступлении. Есть такое понятие в праве – эксцесс преступления. Не хотел совершать деяние, но под властью сложившихся обстоятельств совершил. Миша – барыга, а ни один человек еще не взялся постигнуть логику настоящих барыг. Она, их логика, многообразна, неожиданна и часто не имеет никакой логики. Барыга каждую секунду своей торговой деятельности знает, как нужно поступить именно сейчас. Меняются обстоятельства, меняется и план действий. Барыга всегда знает курс доллара, почем грамм золота и в какой день недели скидка на носки на центральном рынке максимальна. Он точно знает, шоколада какой марки нужно привезти в киоск больше, а какой – меньше. Между тем он никогда не жрет из своего киоска, потому что знает о низком качестве того, что продает.
Вот и дом. Парк за спиной, в голове два основных вопроса и полное отсутствие ответа на вопросы второстепенные.
Секунду подумав перед дверью, Антон вдруг спрятал в карман ключи и повернулся к соседней двери. В «глазке» горел свет, а за броневым листом двери соседа слышался перестук инструментов. Силами строительной бригады адвокат производил в своей новой квартире евроремонт.
– Где хозяин? – спросил Струге сразу, едва увидел перед собой заляпанное краской лицо мужика в хлопчатобумажной робе.
– В квартире, – ответил мужик, и Струге понял, что это – баба.
Антон Павлович шагнул в царство строительного хаоса и тотчас поцарапал кожу туфли о рулон алюминиевой проволоки. Еще два шага, и посреди полного бедлама он увидел адвоката, стоящего посреди залы и повелительным перстом указывающего двоим молодым рабочим место возведения домашнего камина.
Он тыкал пальцем в перегородку балкона и старательно, по-адвокатски, объяснял, что нужно ломать, а что достраивать, чтобы территория балкона превратилась в часть комнаты, а недоломанный выступ-перегородка – в камин.