Грабеж – дело тонкое
Шрифт:
Черт меня подери... Она меня ведет внизу, в кают-компании, а на верхней палубе меня «ведет» бригада легавых, дожидающихся того момента, когда я окажусь в позорном, беспомощном положении с собственными штанами в руках! Вот это счастливый момент жизни... Думал ли я об этом, покупая у бармена бутылку текилы? Или этот бармен – тоже мент? И эта парочка, сидящая неподалеку? И капитан кораблика, и даже все механики? Может, они и в текилу чего плеснули? Клофелином у нас в стране не одни вокзальные проститутки пользуются...
– Что тебе нужно, красавица? – спрашиваю я, пытаясь сквозь пелену легкого хмеля выиграть время и найти выход из тупика. – Если ты работаешь на тех, кто сейчас любуется бурунчиками волн, зачем ты заголяешь передо мной свою грудь с микрофоном? Хочешь, чтобы я вместе с тобой спел вариацию на тему «Наша служба и опасна и трудна»?
– Как насчет половины мира?
– Я тебя не понял.
– Слушай... – Ее глаза забегали. – Тебе знакомы такие люди, как Земцов, его заместитель? Знакомы?!
Как они могут быть мне не знакомы? Знакомы, конечно...
– И что же ты думаешь, мне очень хочется на них пахать, если я сама нахожусь перед ними в подвешенном состоянии? Или я глупышка, не понимаю, что, отработав с тобой номер, я ничего не изменю в своей жизни? Что все их обещания позабыть кое-какие мои шалости – лишь обещания?
– Так чего же тебе тогда нужно?! – Мои ладони вспотели, а та, что лежала на пистолете, стала просто мокрой.
– Половину.
Я почувствовал себя приезжим, которого раздевают на вокзале семеро бичей. И обидно, и сопротивляться невозможно.
– И что я увижу поутру? – спрашиваю я.
– Послушай, парень... Когда я говорила тебе о том, что я ветер, свистящий в деревьях, я тебе не лгала. И мне совершенно наплевать, что думают по этому поводу те, кто сейчас стоит над нашими головами. Я это делаю не потому, что испытываю от этого наслаждение, а потому, что нахожусь в таком же положении, как и ты. До того, как спиться, мой папик работал на таких суденышках. А поскольку все папики, до того как спиться, очень хорошие родители, он брал меня с собой. Большую половину своего детства я провела на таких вот корабликах. В нижней части корабля есть маленькая моторная лодка. Без нее никто не выпустит команду в море. А та бутафория, что закреплена на бортах – крашеные лодки, это видимость. Я знаю, как увести тебя от неприятностей. Так как насчет половины мира?
Первая глава сказки закончилась, началась вторая. Девчушка-романтик, не могущая насытиться собственной свободой, превращается в телку-оторву.
– Знаешь, половинка моя... – говорит она, устав наблюдать на себе мой оценивающий взгляд. – Чем дольше ты думаешь, тем меньше времени у нас остается для того, чтобы включить насос лодки и постараться побыстрее причалить к берегу. Такой прыти от тебя никто не ждет, следующая станция только через два часа, а пароходик не приспособлен для того, чтобы приставать к берегу где попало. Твое закованное в наручники тело ждут в Новосибирске, поэтому, если тебе удастся выскочить на берег быстрее, чем до тебя доплывут вразмашку менты, ты спасен. Рядом с рекой по всей ее длине до Новосибирска проходит автотрасса. Так как насчет половины мира?
– Где лодка?
– Половину, Рома, – сказала...
Глава 7
Сутягин
...она, положив на столик руки. – Только так, Рома. Тебя никто не заставлял заходить на палубу этой развалюхи, в которой тебе неизвестно даже место хранения надувной лодки. Ты даже не знаешь, где находится клозет. А меня собирался волочь в какое-то укромное местечко!..
Уже почти встав и согласившись с тем, что через несколько минут мне придется потерять половину всего, что я вез из Тернова, я замер на месте.
– Как ты меня назвала?..
– Рома. Ты разве не Рома? Не Рома Сутягин? Тогда я тебе открою новость – ты он и есть. Или ты думал, что хотя бы это ментам не известно?
Палуба зашаталась. Наверное, встречная волна. Не отрывая от меня взгляда ни на секунду, Виктюша, словно что-то предчувствуя, произнесла:
– Рома, если ты строишь иллюзии, как путем моего убийства сохранить половину мира и улизнуть с корабля, то я вынуждена тебя разочаровать. Без меня ты не найдешь ни насоса, ни даже самой лодки.
Неужели она настолько глупа, что не понимает простой истины? Я сейчас соглашусь, но все опять будет по-моему. На что она рассчитывает, вымогая у меня деньги? Что она будет делать потом, когда мы останемся вдвоем на пустынном берегу? На мою честность? На то, что я не подниму руки на человека, спасшего мою свободу? Мне нужно побыстрее соглашаться и отчаливать от этого дредноута. Что делать дальше, я уже знаю. Видно, у малышки не так уж хороши дела с законом, если она идет ва-банк таким образом. Рискованный ход, рискованный... Совершенно необоснованный и порожний.
– Хорошо, Викуша. Снимай микрофон. Я его маленько потопчу перед тем, как мы дружной командой отправимся на поиски резиновой лодки.
Она тихо рассмеялась:
– Я похожа на дуру? Нахожу тебе лодку, а ты оставляешь меня в отсеке в безмятежном состоянии. Как думаешь, я соглашусь на это? Нет, мой милый романтик. Мы пойдем в отсек с ментовским микрофоном. Если ты надумаешь поступить со мной нечестно, пусть об этом узнают менты.
Она права. Я поступил бы точно так же. Нет, нас определенно кое-что роднит...
Встав из-за столика, мы направились к корме. Теперь совершенно ясно, что все преследователи в милицейских погонах находятся на верхней палубе. Если бы хоть один сидел рядом, она не стала бы распахивать передо мной свою грудь. Но как она это сделала!.. Кажется, даже теперь меня не покинула надежда слиться с ней воедино.
– Зачем ты отдал тому несчастному черепаху? – вдруг спросила она, наклоняя голову под низкую перегородку двери. – Не знал, что она в Тернове одна и рано или поздно зверушка обнаружится на руках твоего подельника? Если бы не эта черепаха, то ты сейчас спокойно пил бы свою текилу и мучился лишь от незнания того, где на судне туалет.