Грабитель с детским зонтиком
Шрифт:
Когда-то она отказала Гагику – сыну очень богатых и влиятельных родителей. Он несколько лет добивался простого свидания с Машей. Не вышла за него замуж – стала женой Феликса, выбрав не богатство, а любовь. Гагик не давал прохода Маше и после рождения дочерей. Всё искал повод пройти мимо дома, заговорить с ней, проводить. Однажды, встретив ее около рынка, предложил подвезти.
– Маш, привет! Садись, красавица, подвезу!
– Гагик, не нужно… Езжай…
***
23. Одноклассница. Ресторан «Прага», г. Москва, 17 мая
– Любка? Акимова? – кто-то коснулся плеча пассии Николая. – Глазам своим не верю!
Любовь подняла глаза, чуть захмелевшие от шампанского, и увидела перед собой бывшую одноклассницу – Дарью Волкову. Та была замужем за выпускником Высшей школы милиции.
– Дашка! Я сто лет тебя не видела! – Люба встала из-за стола и обняла ее. – Ой, а это мой Коля, познакомься, – смущенно представила жениха своей школьной подруге, добавив: – И его брат Феликс.
– Дмитрий, – молодой человек подал руку сначала Феликсу, а потом и Николаю. – Приятно познакомиться, товарищи.
– Может, составите нам компанию сегодня? – предложила Люба. – Присаживайтесь! Коленька, ты не против? – шепнула жениху на ухо.
– Димочка у меня в милиции работает! – начала хвастаться Дарья. – А вы, Николай?
– Дмитрий, а вы курите? – поинтересовался Николай, на что получил отрицательный ответ. – Тогда прошу нас простить, мы с братом отлучимся ненадолго!
Феликс и Николай, извинившись еще раз, вышли на улицу.
– Черт побери, мента еще не хватало… – озлобленно бросил Николай.
– Брось ты, он же не на службе и не вооруженный до зубов. Отдыхать пришел.
– Нет, Фель, ты не понимаешь. Я не сижу с ментами за одним столом.
– Знаешь, мне самому как-то неловко… Второй день в Москве…
– Ладно, надо расслабиться и не выдавать о себе лишней информации. Короче, – Николай вплотную подошел к Феликсу и шепотом сказал ему: – ты в Ленинакане на заводе работаешь токарем. А я в Ереване в цехе работаю.
– В каком?
– Машины ремонтирую.
– Люба не знает?
– Люба получает свои цветы и подарки, больше ей ничего знать не нужно.
– То есть ты не говорил ей, чем занимаешься? Как зарабатываешь на хлеб?
– Нет. Докурил?
– Да.
Братья вернулись в ресторан как ни в чем не бывало.
Дарья Волкова уже и забыла о вопросе, который ранее задавала Николаю: она оживленно и в красках рассказывала о школьных годах, об институте, первой и последней любви в лице мужа-милиционера. Хвасталась, что скоро ему грозит повышение и тогда они обновят автомобиль. Люба лишь улыбалась и вздыхала, подпирая руками голову. Вечер был спокойным.
Задушевные разговоры становились всё теплее: это очень злило Николая, не привыкшего есть и пить за одним столом с милиционером. Назойливая Дарья пыталась разговорить братьев, но они лишь отделывались нейтральными репликами, отшучивались.
Тоненькие ноги Любови сводили Николая с ума, и он как самый законченный собственник иногда гладил их под столом, шептал своей женщине какие-то очень непристойные слова, которые вгоняли ее в краску. Братья подсознательно ждали того момента, когда эта встреча со случайными знакомыми закончится. Николаю хотелось сбежать со своей красивой женщиной подальше, укрыться с ней от посторонних глаз и ушей. Ему становилось скучно.
– А поедемте в парк Горького? – неожиданно предложил Дмитрий. – Николай заскучал. Феликс, – милиционер впился глазами в мужчину, – вы видели парк имени Горького?
Феликс улыбнулся и ответил:
– Еще не успел.
Искры из глаз Николая летели в разные стороны.
– Как раз хотел сегодня показать братику лучший парк в Москве, но это уже, наверное, завтра! – Николай резко и быстро встал из-за стола. – Простите, что прерываем такой неописуемо великолепный вечер, нам пора…
– А давайте-ка все вместе рванем в парк: машина есть, – расхохоталась Дарья, – заодно и Феликсу город покажем! Куда же ты убегаешь, Коленька?
Любе понравилась затея ее давней подруги, и мужчинам не осталось выбора, пришлось согласиться и покинуть ресторан всей компанией. Феликс гулял по вечернему Арбату. Город казался ему каким-то живым, быстрым, неспокойным. Где-то на скамеечках сидели парочки, держа в руках брикеты вкуснейшего пломбира.
– Ну что, по мороженому? – предложила Люба. Сама не зная почему, она была в восторге от Феликса: скромный, спокойный, тихий брат ее любимого мужчины приглянулся ей, она видел в нем уже не чужого человека, а родственника, которого не хотела лишать внимания: – Возле кинотеатра «Художественный» продают мое любимое, – объясняла она ему. – Любишь мороженое?
– Люблю… – тихо ответил Феликс и закурил.
– Народ, разворачиваемся! – скомандовала Любочка.
Возле кинотеатра стояла пышная дама с высокой прической. Она продавала счастье – любимое лакомство Любы.
– Сколько? – грубым тоном спросила продавщица.
– Пять, – так же грубо ответил Николай.
– Пятьдесят копеек с вас!
Николай расплатился.
Муж Дарьи как раз делился очередной историей о ворах-домушниках Колобовском (Колобке) и Мишине (Мишке), которых не могли схватить несколько лет.
– Вор – это уже неисправимый плохой человек. Это – вор, и он несомненно должен сидеть в тюрьме!
«Все бы отдал за то, чтобы врезать в “пятак” этой свинье!» – подумал Николай, который еле сдерживал себя от вспышки гнева.
Он был из тех, кто срывался из-за косого, нескромного или недоброго взгляда в свой адрес: ломал носы и челюсти, выбивал зубы, наказывал недругов на танцах, на улицах. Одним словом, был «мордобойщиком».
– Дмитрий, послушай, ты говоришь, что вор это плохой неисправимый человек, верно?