Град разбитых надежд
Шрифт:
— Почему ты скрывал это? — не понимал Ли, точно ждал дополнения. Но, как оказалось, больше-то ничего и не таилось за печатями безмолвия. Джоэл сам удивился, почему столько лет бережно оберегал свою расколотую память о друге из приюта, который остался навечно в том дне, объятом огнем. С тех пор и являлись кошмары о горящем Вермело. Теперь, быть может, они бы иссякли, как унеслись прочь химеры из снов Ли.
— Почему скрывал… Почему… Не знаю. Честно, не знаю… Боли уже нет. Это не боль, а что-то другое. Что-то глубже боли. Каждый раз, когда мы не успеваем спасти, каждый раз, когда когти сомна раздирают чью-то грудь, я вижу своего друга, — признался Джоэл, облизывая пересохшие губы. — Тот миг, когда его атаковали со спины, его остекленевшие глаза. И если иногда мне хочется уйти из Охотников, его образ напоминает мне, ради чего я служу.
— Тебе так противна жизнь Охотника?
— Я устал. И я не знаю среди Охотников тех, кто пошел добровольно ради служения каким-то идеям.
— Значит, ты остался в память о друге? — подытожил Ли.
— Отчасти. Когда меня только взяли на службу, привлекала свобода. Ну еще жалование. — Джоэл уже улыбался, мысленно переносясь в лихие первые годы работы. — Потом начали нравиться и продажные женщины. И парни тоже. Ты не поверишь, Ли, каким я был распутным после выпуска из академии… Кровь бурлила. Казалось, передо мой лежит весь мир. Потом я понял, что те два-три года были в Вермело самыми спокойными. Сомны появлялись редко.
— Серьезно? И ни следа Легендарного? — задумался Ли. Джоэл и сам отмечал эту странность:
— Ни следа. Впервые я встретил по-настоящему опасного сомна в двадцать один год. Я оказался один на один с трехметровым клыкастым чудовищем. И вот тогда стало страшно. Сомн распорол мне правое плечо. По сравнению с тем, что сейчас — это так, царапина. А тогда я думал, что умираю. Повезло, что поблизости оказалось двое опытных охотников. Монстра уничтожили, меня подобрали. Когда я пришел в себя после кровопотери, хотел уйти, сбежать куда угодно, лишь бы больше не попадались сомны. Наверное, такое случалось не у меня одного. Но я снова вспомнил пожар в приюте. И, как видишь, я остался.
— И бежать нам некуда. Да и зачем? — искреннее не понимал Ли. — Охотники хотя бы могут обороняться. А что у обычного человека в Вермело против сомна?
— Ничего. Разве только короткий нож или праща.
— Значит, Джо, тебя мучает чувство вины?
— Вероятно. Головой понимаю, что в пятнадцать лет ничего не мог сделать. Но все же… жжет что-то под сердцем. Вина, что не спас. Сожаление, что не признался. Вот так и бывает: ждешь чего-то, оттягиваешь, молчишь. А потом и сказать некому. И с Джолин так же. Ждал чего-то ждал… — Джоэл запнулся и съежился. — Ли, что мне теперь делать?
Этот вопрос мучил с того проклятого вечера у окна пекарни. Он ждал, что кто-то укажет ему верный путь, но сам же отбрасывал участливо протянутые руки. Он хотел злиться, хотел ненавидеть, чтобы причинять себе еще больше страданий. Ведь он привык, что чем глубже в сердце впиваются шипы, тем лучше он работает. Так он пошел в академию, когда не сумел уберечь друга; так продолжил службу, когда сомн убил Стеллу. Он мстил этим тварям, жаждал истребить их всех. Но на деле глушил свою неискупимую боль потерь. Теперь, после уничтожения Легендарного Сомна, его отделял всего один шаг от настоящего счастья. Ведь на самом деле «великий моралист и формалист» не смел осуждать ни Батлера, ни Джолин. Но он боялся довериться, боялся стать безраздельно счастливым. Точно абсолютное счастье — верный предвестник фатального краха всех надежд.
— А ты не знаешь? Иди к ней! — решительно скомандовал Ли, махнув в сторону двери. — Нет, ну не прямо сейчас. Но с рассветом пора. Перехватишь ее у поворота, а там разберетесь. Мы с Мио будет незаметно приглядывать и сбросим «хвост», если что.
— И что? Что дальше? — умолял дать четкое указание Джоэл, как брошенный пес, привыкший исполнять команды. А теперь все запуталось, приходилось полагаться не на свой разум, а на спутанный клубок неверных чувств.
— И… И сам решай. Нужна ли она тебе такая. С кошмарами и прошлым, — ответил Ли.
— У нас у всех прошлое, — мрачно пробормотал Джоэл.
— Да, вот именно! — воодушевленно закивал Ли. — Но мы становимся его рабами, если тянем его в настоящее.
— Красиво говоришь. Умеешь. Поэтому и спрашиваю у тебя.
— Тогда слушайся меня. Я тебе говорю: иди к Джолин и поговори с ней.
— Иду, Ли. Иду.
Глава 27. Обратный отсчет
«Все наладится, обязательно все наладится. Очень скоро. Совсем скоро», — мысли встревоженными птицами бились в клетке сознания. Дыхание сбивалось, как при беге, и Джоэл считал шаги, чтобы выровнять его.
Сапоги дробно стучали по камням старой брусчатки. Взгляд без цели впивался в малейшие трещинки и неровности, узоры мхов и лишайников. Лишь бы не видеть домов вокруг, лишь бы не понимать, что вышел на Королевскую Улицу — это застывшую точку пространства, этот узел обратного света, чернотой сравнимого с ночью.
Раньше Джоэл считал, что самое постылое для него место — подвалы цитадели, но теперь он провел бы в недрах крепости хоть остаток дней, если бы они избавили от необходимости идти к пекарне.
Но он пообещал Ли, он всегда исполнял просьбы своего напарника-пройдохи. Он умел убеждать не словами, а всем существом, каждым жестом вселяя уверенность в успехе любой авантюры.
И поэтому Джоэл шел, более всего на свете страшась, что единственный взгляд на Джолин, уже другую в его понимании, растопчет все очарование. Он не боялся пекаря и его козней, а вот себя боялся. Ли спрашивал: «Нужна ли она такая со всеми тайнами и болью?». Джоэл опасался, что внутренний гнилой человечишка, запрятавшийся в его сердце, ответит: «Нет, подайте мне сказочную принцессу, я же рыцарь, который борется со Змеем».
И так он шел, не чувствуя земли под болящими ногами, неровно, пошатываясь, мечтая каждый миг сбежать, чтобы не испытывать себя, чтобы застрять в этой горькой неопределенности. Горечь все же лучше отчаяния и неверия.
Но неуловимый взгляд с крыш и из переулков заставлял двигаться дальше: Мио незаметно следил за старшим товарищем по поручению Ли, который унесся снова проверять адреса Рыжеусого. Они все впряглись в распутывание этой истории, все делали ради него.
А он малодушно уговаривал себя, давя непрошенную брезгливость: «Не такая уж редкость, работница без семьи в чужом доме… Ли ведь предупреждал тебя, Ли все знал. Потому что… Потому что сам пережил подобное. Пасынок без матери в доме отчима, без надежды на поддержку со стороны общества. А кто поверил бы Джолин? Зереф Мар — уважаемый пекарь с тяжелым прошлым. И она. Официально он ее благодетель. Проклятье, да в каждом богатом доме хозяин может легко затащить к себе в постель прислугу, а потом в случае отказа обвинить, например, в краже столового серебра. И поверят ему, а не жертве! Все этот город с его ханжескими законами. Но неужели Джолин боялась меня? Неужели я для нее такой же условный богатей? Да я сам из низов, с задворок, которые прилеплены к стене».