Град разбитых надежд
Шрифт:
Бунтовщики укрывались в раскрывшей ворота Академии, готовясь держать оборону. Начиналась настоящая война. И пока численное превосходство оставалось на стороне Новых Охотников, Академии, революционеров — у них еще не было имени. Только бешеная злость и собственный канал вещания, который теперь транслировал на повторе правду, которую так неосторожно сказал Уман. Он никогда не был великим оратором, и теперь его слова обращались против него отраженным ослепляющим лучом.
В городе вспыхивали все новые пожары, Желтый Глаз Змея туманился, не оставалось и следа ясного утра после грозы. Вместо грома раздавались новые выстрелы, которыми плевалась единственная уцелевшая пушка. Из Академии доносился выворачивающий душу животным ужасом непознанного стрекот пулемета. Лент не хватило бы на долгое время, но, похоже, бунтовщики рассчитывали добраться до новых ресурсов в ближайшие дни.
— Идем на штурм! — приказывал то ли Уман, то ли еще кто-то. Голоса терялись и глохли, когда снова палили из пушек. Мешки с песком взрывались бессмысленным фейерверком, часто жутким, кровавым, замешанным на ошметках чьих-то костей и потрохов.
Джоэл с Ли нерешительно отсиживались за дальней баррикадой, как последние трусы. Оба обнажили мечи и все еще надеялись никого не убивать. Уман Тенеб сражался на передовой, завладев чьим-то арбалетом. Он высматривал Энн, беспощадно, озлобленно. Пулеметчики не позволяли подобраться к стенам на расстояние выстрела, не удавалось закинуть гранату.
Несколько смельчаков прорвались к стенам, уцелели, наверное, под действием эффекта от стимуляторов, но на них тут же опрокинули чаны с кипятком или маслом — расстояние не позволяло рассмотреть. Как в древние времена при обороне стен города. Тогда еще приморской крепости Вермело не раз случалось быть в осаде, но ее всегда спасали высокие стены. Стены… Всегда спасали, а теперь убивали, отравив внутри этого колодца, лишив рассудка. Длилась осада внутри осады. Вернее, уже не осада, а настоящий штурм.
— Отступаем! — крикнули командиры, а Джоэл не мог себя заставить и в наступление пойти. Не от страха, а от всепоглощающего горя. Они с Ли оба не могли отделаться от чувства, что это их вина, их ужасающая ошибка. Хотя подготовка шла явно намного раньше, не успели бы натаскать за одну ночь столько мешков и лома, не выкатили бы чаны с маслом, от раскаленного запаха которого клокотало в горле, да еще от духа сожженных заживо тел, которые уже плотным ковром покрыли площадь.
Где-то еще шли уличные бои, а к Академии набегали волнами. Вскоре Джоэл вступил в драку с группой бунтовщиков, которая запоздало вылетела из проулка, словно проспавшие ученики, шумно влетающие в класс. Возможно, подключились просто трущобные бандиты, хотя они вряд ли пришли бы рисковать своими шкурами во имя общей цели.
— Мануфактура имени Энджа Делло! Вы с нами? — развеял смятение бодрый голос из-за стен.
— С тобой, Энн! — разнесся гомон над новой толпой, заполнявшей изрытую взрывами брусчатку. — Долой Умана Тенеба!
— Тогда бейте, бейте этих предателей Вермело! — раздался вой из громкоговорителей, и новый виток резни захлестнул площадь.
Эти люди, вероятно, ткачи, пришли уже не с булыжниками и плакатами: с настоящими мечами, пусть и плохими, по убеждению Нейла Даста. К тому же, с мануфактурой явно шли работники из Квартала Оружейников. И они-то выдвинулись вперед, закидывая измученное воинство охотников гранатами.
Джоэл уже не пытался сдерживаться, он выхватил меч и кинулся вперед, рубил широкими тяжелыми движениями, стремясь снять как можно больше голов с плеч. Путей к отступлению просто не оставалось, даже для дезертирства или перехода на другую сторону. Рядом, спина к спине, встал Ли.
Гул выстрелов временно стих, пулемет прекратил свою смертельную песнь, только со стен выливалось масло и не дремали лучники, уничтожавшие прорвавшихся храбрецов. Похоже, из Цитадели тоже стягивались новые силы.
«Этого хотел сам город. Великая ложь магнатов переполнила их чашу терпения», — думал Джоэл, насаживая ретивого оружейника на острие меча и отпихивая бездыханное тело ногой. Необученная толпа не позволяла показать никакой красоты фехтования, но брала числом, заставляя позабыть обо всем: о человечности, о вечности, о боли. О великом и ничтожном. Оставался только меч, только гимн стали. Обманные приемы вводили в заблуждение одного противника, но клинок тут же успевал отвести другой. К счастью, рядом неизменно сражался Ли.
«Проклятье, а в Академии готовятся к новой волне атаки. Прикрываются этими людьми, которые поверили во что-то. Во что?» — не понимал Джоэл. Еще утром он рассчитывал, что взбунтуется только Академия и часть Цитадели, но забурлил весь город, все их ничтожное человеческое общество, остатки великих деяний и великих ошибок прошлого. Если людей и не наказывали за их грехи Хаосом, то наверняка наказали прозябанием в этом колодце без времени и цели. И вот все рамки слетели, как осенняя листва, оголив почерневший скелет ненависти.
Джоэл чувствовал, как эта ярость вплавляется и в его душу, как сжигает изнутри. Он уже не обращал внимания, кого рубит, за что пронзает чью-то грудь или вспарывает живот обычного трудяги. Вокруг давили перекошенные рожи, в устах которых слово «правда» перековалось в девиз «умри!». После присоединения к бунту мануфактуры из-за домов показались ряды оружейников, покинувших свой квартал на другой части города.
Удар с полуразворотом отсек голову высоченного мужлана, и она затерялась в общем месиве, в которое превратилась еще накануне аккуратная площадь. Ли зарубил какую-то женщину, размахивавшую кузнечными щипцами вместо оружия. Вскоре на них посыпались угли из котелков, наверняка притащенные из кузниц.
Время терялось и тонуло в бесконечных атаках. Вертикальные и диагональные удары сменялись стремительными перекатами за баррикады, когда толпу рассеивал грохот пушки Охотников, а потом ему отвечали выстрелы со стороны Академии.
Обоюдоострый клинок Нейла Даста и изогнутая сабля Ли в этот день сполна напились крови, всецело покрылись ею, как и их хозяева, задыхавшиеся в чаду и трепете происходящего. Несколько раз Джоэлу казалось, что он терял сознание, пару раз он поднимал Ли.
— Бастион Эскуидон осажден! Квартал Богачей осажден! — доложил c ужасом гонец Цитадели, прибывший с подкреплением с другой части Вермело. Но, похоже, больше никого не осталось, весь город превратился в одну смертельную западню.