Град Светлый
Шрифт:
В привезенной Рерихом книге «Община» кроме вопросов Космической эволюции шла речь и о делах земных, которые касались России и ее будущего. Учителя блестяще владели методикой исторического прогноза и хорошо понимали, что в ситуации, сложившейся в стране, существуют возможности для альтернативных решений. Они как бы обращались к покойному Вождю, посылая ларец со священной гималайской землей «на могилу брата нашего Махатмы Ленина». Семь картин Рериха составляли серию «Майтрейя». Их сюжеты имели отношение к легенде о наступлении светлого века добра и справедливости.
В Москве приехавших приняли два наркома — Г. В. Чичерин и А.В. Луначарский. Оба они были сподвижниками покойного Вождя, но их влияние и власть уже ослабевали под напором наступавших перемен. Оба выслушали Рерихов, но ни Космическая эволюция, ни принципы буддийской философии, ни известия о Махатмах их не заинтересовали. Они были, как и их Вождь, ортодоксальными марксистами и не считали нужным заниматься пустяками.
Их больше волновали земные дела, беспокоило собственное шаткое положение и надвигающиеся политические изменения. Рукопись «Общины» в Москве не увидела света. Год спустя она вышла на русском языке в Монголии, где пролегал
Они писали о том, что без прошлого нет будущего. Они утверждали, что, каким бы путем ни шел тот или иной народ, его дальнейшее развитие немыслимо без тех духовных накоплений, которые были сделаны этим народом за предыдущие века. Только такие накопления являются реальной опорой в эволюционном восхождении. «Так надо строить, чтобы все прошлое совпало с будущим. Разрушается все ошибочное и случайное, но нить знания не должна быть нарушена. Не уступки прошлому, но поток вечности» [168] . Поток вечности нельзя прерывать, иначе взбунтовавшаяся энергия Времени снесет рискнувших это сделать. «Роскошь разрушения отошла на страницы истории. Мир нуждается не в новых элементах, но в новых сочетаниях. И путь нового завоевания озарен не заревом пожаров, но искрами вновь привлеченной энергии» [169] . В этих словах был заключен важнейший смысл. В течение тысячелетий культурно-духовная эволюция готовит новые комбинации элементов, ее составляющих, чтобы в определенный момент придать им то необходимое энергетическое качество, которое сформирует новый, более высокий виток в эволюции человечества. «Вновь привлеченная энергия», соответствующая такому энергетическому качеству, становится творческим началом предстоящего витка.
168
Община (Рига, 1935), 215.
169
Община (Рига, 1935), 214.
Смысл эволюции всего живого заключается в восхождении от низшего к высшему, от простого к сложному, от несовершенного к совершенному. Объединение как один из основных принципов эволюции является механизмом этого восхождения. В человеческом обществе объединение требует развития сотрудничества, или кооперации, как называет этот процесс «Община». Община, или коммуна, являясь одной из основных эволюционных тенденций обустройства человеческого общества, содержится в объективной энергетике человека, как бы заложена в ней. «Как из наблюдения земного пути рождается представление об эволюции, так каждый человеческий организм носит общину в своем строении» [170] . Иными словами, идея общины, или коммуны, есть элемент объективного природно-энергетического уровня. «…Учение Общины должно идти в согласии с явлениями энергии» [171] . Но можно ли считать, что община, или коммуна, о которой пишут Учителя, есть тот же самый коммунизм, который содержится в доктрине Маркса и Ленина? Конечно нет. Понятие это, трактуемое Учителями с позиций нового мышления, носит в «Общине» более широкий и глубокий философский смысл, нежели просто социально-экономическая категория. Коммуна, по мысли Учителей, является пространством для духовного совершенствования человека и развития его свободного творческого труда. В связи с этим возникает важнейшая проблема собственности. Подходы к решению этой проблемы авторов «Общины» и руководителей Русской социальной революции были кардинально противоположными. Первые брали в основу Дух, внутренние побуждения человека и уровень его сознания, вторые же грубо вмешались в уже сложившуюся экономику России, директивами ликвидировали частную собственность, создали условия для ее перераспределения в пользу классов и партии, пришедших к власти. Такие насильственные и поспешные действия, совершаемые в стране с общим низким сознанием, привели к ряду губительных последствий и в материальной, и в нравственной сферах. Лозунг «Грабь награбленное» создал необратимую цепную реакцию. Русский писатель В.Г. Короленко писал в те годы в одном из писем А. В. Луначарскому: «Вы убили буржуазную промышленность, ничего не создали взамен, и ваша коммуна является огромным паразитом, питающимся от этого трупа. Все разрушается: дома, отнятые у прежних владельцев и никем не реставрируемые, разваливаются, заборы разбираются на топливо, одним словом, идет общий развал… Лучше всего живется всякого рода грабителям. И это естественно: вы строите все на эгоизме, а сами требуете самоотвержения» [172] .
170
Община (Улан-Батор, 1927). Часть вторая, XI, 6.
171
Община (Рига, 1935), 249.
172
Журнал "Новый мир". 1988, № 10. С. 214.
Социальный эгоизм и самоотвержение не могли существовать рядом. В этом заключалось одно из острейших противоречий социальной революции. Оно разрешилось вытеснением самоотвержения всепоглощающим социальным эгоизмом. «Чувство собственности, — писали авторы „Общины“, — измеряется не вещами, но мыслями. Так, Община должна быть принята сознанием. Можно иметь вещи и не быть собственником» [173] .
173
Община (Рига, 1935), 85.
174
Письма Елены Рерих. 1932–1955. Новосибирск, 1993. С. 37.
Только внутренняя, духовная перестройка может избавить человека от синдрома собственника, и, пока этого не произошло, он будет им всегда, причем в самом грубо материальном смысле этого слова. Подмена чувства собственности, являющегося духовной категорией, материальной субстанцией этого явления представляется одним из крупных и бедственных искажений в духовном движении социальной революции.
Есть вещи — ты собственник, нет вещей — не собственник. Эта примитивная, «плоская» концепция сдвигала и нарушала этические и нравственные ориентиры самой революции. Зависть, порождение неверно понятого экономического равенства, и канонизированный государством грабеж (крестьяне грабили помещиков, комбедовцы — «справных» крестьян, репрессивные органы — арестованных активистов по борьбе с кулачеством и т. д. и т. п.) губили в самом зародыше ростки новых комбинаций жизнеустройства страны и укрепляли старые, как фиговым листком прикрытые громкими лозунгами.
«Современные вожди считают, — проницательно отмечено в одной из книг Живой Этики, — что строят Новый Мир, но никому не приходит на ум, что их Новый Мир есть оскал старого. Новый Мир идет новыми путями» [175] . Живая Этика по-иному решала проблему «брать или давать». «Жертва несчастья — так называли вступившего в общину по безысходности. Потерпев полную неудачу, человек жертвовал несчастье свое, и цена неудачи была несчастна. Но именно принесший несчастье считал наибольшим вкладчиком себя: он и пожертвовал, он и отказался, он и предпочел, он ждущий и предъявляющий счет. Мы предпочитаем жертву счастья. Кому есть от чего отказаться, тот менее ждет платы. Так стройте общину по вехам пожертвований» [176] . Теперь, когда мы обрели драматический опыт наших социальных переустройств, невозможно отрицать справедливости вышесказанного. Человек, сознательно и бескорыстно участвуя в строительстве Нового Мира, отдает. Заведомо ложная концепция — я строю новое общество, чтобы взять, — бесплодна и не выдерживает нравственного испытания.
175
Братство, 389.
176
Община (Рига, 1935), 188.
Социальный эгоизм, о котором писал В.Г. Короленко и который был одним из важнейших идеологических моментов марксистского учения, постепенно превращался в социальную самость. Эта самость выедала и разрушала этическое ядро, которое существовало в народе, в его духовной культуре. С постулата «во имя свое» были сняты все ограничения и стыдливые прикрытия. Господствующий класс становился самым самостным и терял последние этические традиции, требуя для себя самого привилегированного места под солнцем и идеологически оправдывая любой произвол и насилие, сделанные «во имя свое». Отождествляя «во имя свое» с «во имя Общего Блага» («во имя Отца Моего»), правящие революционеры сдвинули все нравственные ориентиры, что привело к утрате разделительных линий между «во имя свое» и «во имя Общего Блага», иными словами, между Добром и злом.
И если между Вождем, который, несомненно, действовал «во имя Общего Блага» и брал ради него все грехи на душу свою, и основной массой участников революции, действовавших «во имя свое», существовало острейшее противоречие, что составляло основную трагедию Ленина, то явившийся ему на смену Сталин был не знаком с подобными внутренними борениями и действовал «во имя свое» во всех направлениях своей политики. И это «во имя Отца Моего» и «во имя свое» и составляли главный духовный водораздел между Вождем и пришедшим вслед за ним правителем. Качество духа того и другого определили результаты их деятельности и характер создаваемого каждым из них государства. Так отрицавшийся тем и другим Дух оказался той основой, которая определила характер и особенности их правления.
У Сталина была своя тактика по отношению к Ленину, которая позволила ему жить и действовать «во имя свое», прикрываясь именем того, кто жил совсем по другим меркам.
Через много лет нам стало известно о завещании Ленина, в котором он выражал сомнение в том, сможет ли Сталин, оставаясь на посту генерального секретаря ЦК партии, занимать этот пост без ущерба для самой партии. Документ был написан Лениным в 1924 году и адресован XIII съезду партии, но не был прочитан на съезде соратниками Ленина, как об этом просил Вождь. Потом письмо на много лет исчезло в секретных архивах. Пользуясь своим положением генсека, Сталин «приватизировал» сначала самого Вождя, выступив на его похоронной церемонии в качестве любимого ученика и преемника. Многим из ленинского окружения были уже тогда известны разногласия между Лениным и Сталиным. Но они предпочли не принимать этого в расчет. Затем преемник завладел интеллектуальным наследием Вождя революции и установил монополию на его толкование. Лозунг «Сталин — это Ленин сегодня» полностью подтверждает содеянное. Наследие великого человека, находясь в руках Сталина, теперь служило сталинскому «во имя свое».