Град Темных Вод
Шрифт:
Оборотной стороной медали же было то, что «визиты» в гибельные объятия холода становились все более затяжными.
— Тариша, а зачем идти к центру? — перед десятым посещением решила проявить любознательность Хэйт.
— Мерзлая стужа там сильнее всего, — ответила Бестия. — К грани подводит быстрее.
«К грани» для пришлой значило «к кругу». Воскрешающему.
Практичная дроу знала, похоже, цену времени.
— Ценные сведения, — усмехнулась адептка. — Буду иметь в виду.
…В этот день Хэйт умерла двадцать пять раз, вплотную подойдя к границе
То, что испытания Бестий скинут ее уровень до десятого (ниже нельзя), тоже становилось ясно, как день. Но уровни можно набрать по новой, пытки перетерпеть, а игнорирование с устойчивостью за красивые глаза ей разработчики не нарисуют. Решилась — иди до конца. Даже если конец равен могиле. Могила виртуальная, страдания — тоже. Вне Восхождения ей ничто не грозит, значит, «ограничитель» у нее только один — ее же сила воли. А с нею, Хэйт смела надеяться, дела обстояли недурственно.
«Но никто не требует от меня сделать все в один день».
— Выход, — прервала одним словом цепочку смертей и возрождений адептка.
Четыре пропущенных вызова и два сообщения — оставив модуль, Вероника первым делом проверила мобильник. Три звонка от Стаса, один — от Ани Потаповой. И по смс от каждого из них.
«Набери меня, есть предложение», — писал Стас.
«Белозерова, ты вообще человек?!» — вопрошала Анна.
Вероника окинула себя взглядом.
— И где логика? — пожав плечами, выбирая адресата первого сообщения для вызова; куратор ответил после первого же гудка.
— Стас, это Белозерова.
Пофамильное обращение (а попробуйте иначе, если в группе по две-три тезки случаются) преподавателя въелось, как говорится, в подкорку.
— Я нашел модель, — без проволок перешел к делу Стас. — Для задания, о котором, хотелось бы верить, ты не забыла.
— Это… — Вероника смешалась. — Здорово.
— Я тоже так считаю, — насмешливо продолжил мужчина. — Завтра в двенадцать за тобой заеду.
Вероника затрясла головой, не сразу сообразив, что собеседник ее не видит.
— Стоп-стоп-стоп, — несильно стукнув себя по лбу (дабы извилины лучше функционировали), притормозила она порыв куратора. — Любой день, кроме завтрашнего. Завтра — вообще никак.
— Хм, — немного тишины предшествовало новому предложению. — А вечером?
— А свет? — изумилась в ответ девушка.
— На месте решим, — отмел возражение куратор. — Так что? После восемнадцати устроит?
— Устроит, — сдалась Вероника.
Они коротенько сговорились о «контрольном» созвоне и времени, когда Стас ее заберет, и распрощались.
«Денек вырисовывается отнюдь не томный», — перемещаясь в сторону ванной, зябко ежилась Вероника. Ежилась и от предчувствий, и от проснувшейся (летом!) мерзлявости.
— Ничего, душ погорячее, чтоб пар валил, и кофе покрепче — отпустит, — решила девушка.
И прогадала. И душ, и махровый банный халат, и кофе — все испытанные средства дали промашку. Морозец, поселившийся в теле Вероники, не желал покидать пристанища.
«Я не занервничаю. Не дам ей власти над собой. Буду спокойной и холодной, как… стены ледяного зала. Буду льдинкой в нескончаемом танце мерзлой стужи», — увещевала себя Вероника следующим утром, одеваясь: пригодился костюм, забракованный два дня назад.
Подсобила и косметичка, по части сокрытия следов беспокойной ночи, в течение которой девушка то погружалась в яркий калейдоскоп обрывочных видений, то просыпалась — внезапно, как от толчка. Последний такой «толчок» случился за пять минут до сигнала будильника, подарив неважнецкое самочувствие («Как телегой переехали», — мысленно бухтела Вероника) и настроение под грифом «хуже некуда».
— Я — льдинка, — допивая кофе, морщилась девушка. — А льдинки не психуют почем зря. Не зря, впрочем, тоже…
Через двадцать пять минут за дверьми знакомого кабинета ее ждал своего рода экзамен на «профпригодность» в льдинки.
Сначала — долгая пауза. «Милая женщина», улыбкой и жестом указав посетительнице на кресло, с головой уходит в перелистывание бумажек. Вроде как записей о предыдущих сеансах, но на самом деле содержимое бумаг не важно. В понимании Вероники, это своего рода ритуал: занятая женщина-врач и ничем не занятый больной; усаживаясь, пациент принимает вроде бы удобную позу, но минуты текут, руки-ноги деть некуда, человек начинает «елозить» по сиденью…
Затем — действие. Резкий хлопок закрываемой папки или щелчок ящика стола — тоже не важно. «Милая женщина» вскидывает взор, вкладывает в свою улыбку еще больше «сияния», приходя на выручку пациенту. Не давая заскучать. И, заодно, выбивая остатки душевного равновесия — в первые сеансы именно это происходило с Вероникой.
— Хорошо выглядишь сегодня, Вероника, — третий этап «ритуала» — нейтральная фраза.
Не обязательно с позитивным «окрасом» слов, но именно тут, по мнению девушки, должен произойти первый «отклик» со стороны пациента. Как же, ей улыбнулись, бросили «мячик», все дружелюбно и «плюшево», можно забыть про вывеску на двери кабинета…
— Спасибо, — Вероника вернула улыбку. Натренированную перед зеркалом.
«Сейчас мы перейдем к обязательной программе», — девушка предельно распрямила и без того прямую спину.
Она угадала. Доктор запустила блок вопросов о нарушениях сна, головных болях (и то, и другое имело место быть в первый год после начала сеансов), высказалась о «хороших» КТ и МРТ прошлого года, сообщила, что в этом году на анализы направлять пациентку не будет.
— Мы сосредоточимся на другом, — радостно пообещала врач.